5 Любовный треугольник моря, красоты и смерти

Только что Нобору явственно видел в глазах Рюдзи океанские волны, а теперь читал в них видения, одно за другим возникающие в его душе. Нобору казалось, что, подхваченные чужестранными пейзажами и белыми табличками с морскими терминами, они с Рюдзи уносятся в далекий Мексиканский залив, в Индийский океан, в Персидский залив. Благодаря реальному, из плоти и крови, второму помощнику перед взором Нобору разворачивались целые картины. Его воображение давно нуждалось в истинном медиуме. Он так долго этого ждал.
От переизбытка чувств Нобору зажмурился.

Из всех классиков японской литературы именно Юкио Мисима кажется мне самым привлекательным и неоднозначным. Не только его творчество, но и вся его не такая уж долгая жизнь притягивают пристальное внимание читателей со всего мира. И именно через его романы, как мне кажется, лучше всего изучать его личность, по крайней мере в тех его произведениях, что я прочла на данный момент, автор чувствовался очень хорошо: его философия, его преклонение перед красотой и смертью и красотой смерти, его видение мира и человека в этом мире. Взгляните на данный роман глазами европейца и перед нами чуть ли не классическая драма, обрывающаяся на кульминации: молодая вдова с сыном предподросткового возраста, одинокий моряк слегка за тридцать, два удачно встретившихся одиночества, счастью которых решил помешать тот самый полуребёнок.

Взгляните глазами японца и картина совсем другая: он, чья жизнь зачастую была на грани, видевший свою судьбу на изломе, мальчик, только вступающий во взрослую жизнь и ненавидящий то, что впереди у него это самое взросление, считающий себя вне извращённого мира взрослых, понимающий, что молодость лишь ещё один шаг на том пути, на который вступает человек, родившись, и который обязательно закончится смертью. Противопоставление красоты и жизни, с одной стороны красота человеческого тела, обречённого фактом самого рождения, секс только как животное желание самовоспроизведения, с другой стороны что-то вечное, незыблемое, неподвластное ни человеческим законам и морали, ни человеческой власти или хотя бы разумению: море и смерть.

Рюдзи - тот самый моряк, что теряет весь ореол героичности и величия и в собственных глазах, и в глазах обретённого пасынка, лишь решившись не ждать от жизни чего-то сверх, а получить простое обывательское счастье. Нобору - тринадцатилетний умный мальчик, не хулиган, не заброшенный матерью, но слишком рано осознавший бессмысленность бытия. Он лишь наивный юнец, нахватавшийся из чужих уст дурацкой псевдофилософии и решившийся на страшный шаг? Или и впрямь тонко чувствующая, глубоко мыслящая душа? Я думаю, всю эту историю можно рассматривать с разных углов и ракурсов, но я уверена, что воспринимать её вне личности автора будет абсолютно ошибочно.

Море, красота и смерть - вот три главных героя произведения, а люди лишь второстепенные персонажи, своими мыслями и поступками рисующие ту картину, что хотел показать автор... А ещё всё это написано просто необыкновенно прекрасным языком, читала и получала удовольствие буквально от каждого предложения, от каждой фразы. И даже мой личный триггер не смог снизить оценку произведению: о жестоком в своей бессмысленности убийстве котёнка меня предупреждали, и я понимаю, зачем автор привносит эту сцену в свою историю, это не банальная слёзовыжималка или что-то ещё в таком духе, но всё равно не переношу подобное. Тем не менее для меня это единственный минус этой очень странной, очень личной, очень чувственной и очень японской истории.

Рюдзи протянул над столом жесткую ладонь. Нобору тяжело, словно загребая воду, подал свою. Казалось, она никогда не дотянется до пальцев Рюдзи. Дотянулась. Когда рука наконец достигла цели и его ладонь втянули в себя чужие толстые пальцы, начав горячее шершавое рукопожатие, Нобору почудилось, будто его подхватил вихрь и втягивает в ненавистный, бесформенный, взрослый мир.