4.5 Сизифов труд

Если на этой карте Португалии мы отметим и соединим линией все пункты, где в восемнадцать тридцать находится хотя бы один поезд, будет очень интересно посмотреть, какой получится рисунок. Через каждые четверть часа рисунок надо менять, чтобы оценить путем сравнений и сопоставлений, будет ли он улучшаться или ухудшаться. ... Если это случится, я получу некую цифру, модуль. И таким образом, смогу начать постижение вселенной с ее подлинной аналогичной основы, я разрушу время-пространство, это отягченное ошибками измышление.

Х. Кортасар, "Выигрыши", 1960

Синтаксис! Нет, так: «СИНТАКСИС!» К черту историю, к черту персонажей, к черту попсовые и аляповатые сравнения из аннотации (ну при чем тут «Имя розы»?), к черту даже столь любопытную Португалию, король в этой книге не Жуан V, а синтаксис, король настоящий, полноправный и деятельный. И вроде бы к такой манере сложно привыкнуть, а привыкнув надо бы перестать ее замечать, но все же что-то удалось переводчику, ты летишь по волнам этого произведения вслед за интонацией – вверх, вниз, вверх, вниз…

После этого можно увидеть и ландшафт. Магический реализм, просочившийся в Европу из Нового Света? Да, пожалуй, но дело в другом, в старом порядке, в технологиях и отношениях власти, убивающих людей ради выполнения обещания монахам. Автор купается в подробностях старой жизни, в названиях еды и растений, в местностях Португалии и ее бедности, в проскальзывающем через нее богатстве, улетающим в другие страны. Всего здесь много, а люди бедны и умирают плохо и рано. Даже король не очень мечтает дожить до пятидесяти, поэтому так торопится со своей микроциклопической постройкой.

Здесь еще немного ловят души и летают, за это и не только за это ловят и жгут на кострах, однако это почти виньетки, почти рисунки по полях, ведь главное – это естественная, натуральная, натуралистическая даже жизнь, при желании даже монастырь можно вынести за скобки, оставив обычную жизнь крестьянина и ремесленника, чуть приправленную провинциальным по манерам и быту королем. Этакий итальянский неореализм, пусть с ясновидением и своим локальным зиккуратом, куда без экзотики и привлекающих внимание мелочей?

Как недалеко мы ушли. Людям весь XX век казалось, что отрыв произошел, что старое осталось далеко, как минимум за углом, экономика не привязана к мальтузианскому циклу, впереди самоподдерживающийся рост и покорение космоса, но ведь вот оно, и войны коалиций, и увечья, и неуверенность в завтрашнем дне. На этом фоне книга Сарамаго добавляет иберийской безысходности, даже любовь не спасает никого.