5 Война совсем не фейерверк...

Повесть "Убиты под Москвой" о трагических событиях первых месяцев Великой Отечественной войны, когда враг подходил к столице нашей Родины, а молодые необстрелянные ребята погибали, не сумев дать достойный отпор противнику, невозможно забыть, как, к примеру, картину Верещагина "Апофеоз войны", глядя на которую возникает почти мистический ужас перед неотвратимостью гибели всего, что жило, дышало, радовалось солнечному свету... Герой повести Воробьева Алексей Ястребов тоже чувствовал, как и все молодые необстрелянные курсанты, радость, вдыхая свежий воздух "хрупкого утра", любуясь легким голубоватым снегом, который "не блестел, а сиял огнисто, переливчато-радужно и слепяще" от восходящего солнца, еще не зная, что кто-то видит эту радостную картину в последний раз...
Так читатель становится свидетелем одного из эпизодов военных будней осени сорок первого года, когда бравый капитан Рюмин ведет на верную смерть двести сорок кремлевских курсантов, вооруженных винтовками прошлого века и бутылками с зажигательной смесью против танков противника. В течение нескольких дней из всей роты останутся в живых только сам Рюмин и лейтенант Алексей Ястребов. Пережив ночной бой, в котором решающее значение играл инстинкт солдат, и трагический момент гибели под немецкими снарядами бойцов, оба поняли, что теоретические знания, подкрепленные только пропагандистскими лозунгами, и слепая вера в то, что все будет происходить так, как описано в военных учебниках, стали основной причиной гибели роты. Курсантов можно было бы спасти при своевременном отступлении. Но приказ отступать был передан из штаба не по форме: его передал неизвестный капитану Рюмину майор, вышедший из вражеского окружения в солдатской шинели с чужого плеча. Сомнения капитана о возможной "провокации", его решение перепроверить приказ становятся трагическими для роты: курсанты попадают в окружение и гибнут. И вроде бы Рюмин поступал согласно правилам военной науки, лично его вины в гибели роты нет, он принимает ответственность за случившееся с курсантами на себя. Перед самоубийством он шепчет: "Мерзавец! Ведь все это было показано нам в Испании!"Имя не названо, но понятно, кому оно адресовано.
Константин Воробьев (прототип Алексея Ястребова) , единственный оставшийся в живых курсант кремлевской роты, пусть с опозданием на десятилетия, предъявил свой счет советскому военному командованию, допустившему бессмысленную гибель его роты, написав неудобную правду, о которой не мг молчать...