4

Красивый  слог в этом произведении стал для меня проблемой, поскольку   здесь в полной мере раскрылась Набоковская формула "форма важнее содержания". Наша память не может охватить книгу  полностью, мы лишь скользим взглядом по предложениям, не способные полностью овладеть написанным, но в конце   всё же остаётся какая-то цельная картинка из  сюжета, эмоций, переживаний. Но прочтя этот роман, я почувствовала какую-то упущенность, жемчужная вода языка ушла сквозь пальцы. Может быть, в этом ускользании слов и была идея – роман о памяти, который легко ускользает от читателя. И может, Набоков специально ускользает от какого-то поледовательного нарратива, и подражает работе нашего мозга, который выдаёт не последовательность событий прошлого, а отдельные его всполохи.
Пару раз у меня возникало раздражение (и тут чистая субъективщина, автор никому ничего не должен и тд.) из-за жеманности написанного. Как будто все естественные человеческие реакции вынесены за скобки, с нами, как с читателями, не хотят говорить откровенно, попросту водят за нос. Вот тебе описание шахматных задач вместо рефлексии о смерти отца, вот тебе рассуждения об энтомологии вместо  разговоров с людьми. Рассказ о любви к Тамаре настолько повторил "Машеньку", что мне стало совсем непонятно, зачем  писать тоже самое (почему бы не уделить это время рассказу о жене).  В общем, моменты эмоционального волнения написаны нарративом, а сцены, к которым приближено увеличительное стекло, показывают нам не людей, а яркие, но мёртвые (как искусственные цветы) декорации. Вот ещё один образ: пустынные ослепильно-яркие залы памяти, по которым автор бродит в абсолютном одиночестве.
Мне кажется, что называть данный текст автобиографией нельзя. Я бы сказала, что это зарисовки из прошлого в жанре натюрморт.