5

Этот полузабытый роман из 60-х — что-то вроде расширенной и локализованной версии «Олеси» Куприна. Несмотря на девичьи имена в заголовках (и в подзаголовке — «Lilith: A Novel of One Woman’s Electrifying Obsession»), они, в общем-то, о мужчинах. Мужчинах, которым недосуг копаться в причинах неврозов своих избранниц, а анализировать собственный выбор — и подавно. Ведь любить деревенскую колдунью или городскую сумасшедшую, или любую смазливую парию — это так романтично, ня. Как им не страшно? Ведь когда встречаются два одиночества, это еще куда ни шло, но когда два эскапизма — хорошего точно не жди. А эти ребята сначала бросаются на заколдованные замки своих подруг, обещая камня на камне не оставить от мирка, в котором те якобы несчастны; потом жмутся к стенам и умоляют их впустить; а потом живут как ни в чем не бывало — ведь под руинами воздушных замков погребло лишь ту, которая верила в их реальность.

Ладно, оставим в покое полесскую Лилит с тем, что она и впрямь принадлежит другому миру и насильно ее из этого фантастического локуса не вытащишь; но известно, что it takes four men and a rope, чтобы вырвать из заколдованного круга случайно туда ступившего человека. Вообще сколько мне ни попадалось книг о психиатрических клиниках и их пациентах, их основная линия вечно воспринимается как фэнтези разной степени буйства: роман о романе с психом — как карикатура на опостылевший сюжет с влюбленной в демона простушкой, почтенный нонфикшн — как юмористическая сага о рыцаре, который тщится расколдовать трех принцев, превращенных злой ведьмой Шизофренией в упоротых трикстеров. «Лилит» с растрепанной мавкой на обложке первого издания (сравните с теми, что понеслись на волне выхода экранизации) — это, само собой, история о любви к девушке-подменышу. Вот вы и встретились, le chevalier sans peur и la belle dame sans merci! Винсента Брюса, вернувшегося с войны, не пугает перспектива иметь детей-лешенят. Он смелый и глупый: пиф-паф, я убью всех твоих демонов, что ты будешь делать тогда?..

Еще это роман о том, как странно дети повторяют судьбу своих отцов. В нем не говорится, что мать Винсента была психически нездорова (если, конечно, не воспринимать ее желтые ленты как синие занавески), но ее безобидная юродивость очевидна. Забавно, что Винсент, рассуждающий о «Братьях Карамазовых» и по характеру больше всего напоминающий Алёшу, вынужден отыгрывать роль Смердякова-лайт — и под конец даже более-менее в нее вжиться. Замечательный, по-моему, текст, — его не портит даже сентиментальность, характерная для большинства романов о нетерпении сердца; странно, что он не числится классикой среднего звена или как минимум не взят на вооружение книжными клубами, и только горстка ностальгирующих американцев продолжает повторять:
a haunting book
a magical experience
a fabulous, consistently overlooked text