4

Очень странной для меня оказалась эта книга. Прочитав в аннотации, что книга о судьбах двух маленьких девочек, эвакуированных из Вены в Швецию, я ждала историю взросления в незнакомом социуме с попыткой сохранить свою идентичность и пережить войну, но взросления как такового я так и не увидела. Зато увидела историю о том, как богатая девочка учится жить небогато. Это основной лейтмотив книги: "Жизнь такая, какая она есть, и надо радоваться тому, что имеешь", и почему-то он затмевает то самое, из-за чего я и взялась за эту историю.

Войну автор показывает через детское одиночество, бесконечное ожидание писем от родителей, оставшихся невыездными в Вене, и редкие новостные сводки по радио. Под конец о войне говорят больше, но она еще далеко, хотя морское противостояние уже очевидно даже местным рыбакам. Штеффи и ее младшая сестра Нелли оказываются в разных семьях. Младшая Нелли быстро привыкает к новой жизни, живет по тому самому девизу – радуйся тому, что имеешь, - а старшая Штеффи тоскует по большой квартире, прислуге в переднике, кухарке, папиным сигарам и маминым мехам. Она учится жить простой жизнью - подметать, застилать постель, довольствоваться старыми вещами с чужого плеча… Учится есть рыбу (отвращение Штеффи к рыбе, к скумбрии, которую готовит ее приемная мать фрау Марта, кажется странным, если не знать, что кошерной является только рыба с плавниками и чешуей, которой у скумбрии нет: эту пищу Штеффи считает нечистой)… Учится заводить друзей (это получается у нее из рук вон плохо не только потому, что она не знает языка и вокруг нее неотесанная деревенщина и латентные нацисты, а потому что она не умеет заводить друзей)… Учится принимать иное мировоззрение и иную веру (линия с картинкой Иисуса, висящей в комнате Штеффи, хорошо иллюстрирует эти изменения). При всех стараниях автора показать взросление Штеффи, изменений я так и не увидела. Мне показалась, что Штеффи делает все требуемое от нее не потому, что приспосабливается и действительно принимает новый уклад, а потому, что у нее нет иного выхода. Когда ее подруга в гневе говорит ей, что Штеффи изменилась только внешне, но не внутреннее, это кажется правдой. В одной из сцен автор устами Штеффи признается, что она не испытывает благодарности к приемным родителям. Она выживает, сосуществует, но ни на секунду не перестает думать о воссоединении с родителями и возвращении к привычной жизни. В этом заключается большая трагедия: по-прежнему уже никогда не будет, как бы Штеффи ни надеялась на лучшее будущее. Будет что-то иное, без мехов и кухарок, чему тоже придется учиться радоваться.

В повести есть еще одна серьезная линия – линия школьного буллинга. Штеффи травят не за то, что она еврейка, хотя и эти эпизоды автор прописывает, а за то, что она другая. Выглядит иначе, говорит иначе, думает иначе. Штеффи не пытается показать, какая она на самом деле, занять свое место в классной/школьной системе, потому что уверена, что она на острове ненадолго, и это еще сильнее отдаляет ее от одноклассников. К сожалению, нет ничего более постоянного, чем временное, и в Швеции Штеффи придется задержаться.

Штеффи я сочувствовала. Подростковый бунт, юношеский максимализм, потеря семьи и нависающая грозовой тучей война не могли не сказаться на ее поведении, которое не всегда было разумным. При этом, полюбить героиню у меня так и не получилось. Я гораздо сильнее полюбила несчастную и стойкую фрау Марту и ее супруга, которые нашли в себе силы вспомнить, как это – любить ребенка, особенно чужого и такого колючего, как Штеффи. В финале автор дает небольшую надежду на то, что Штеффи впишется в новый мир и, возможно, переживет тяжелые годы не одна, но чтобы узнать это наверняка, надо читать и остальные три книги в цикле. Я, пожалуй, остановлюсь на первой.