5

Лев Семёнович Выготский прожил короткую, но профессионально насыщенную жизнь. Выготского не просто так называют Моцартом в психологической науке: даже спустя почти 90 лет после его кончины учёные со всего мира продолжают вести дискуссии относительно разработанных им концепций.

В студенческое время я не раз задавалась вопросом, в чём состоял секрет невероятной продуктивности советского учёного? Как он успевал совмещать науку (эксперименты, наблюдения и т. д.), практику (работу с пациентами) и писательский труд (статьи, книги, конспекты лекций, пр.)? Получить ответ на этот вопрос мне удалось только сейчас: оказывается, Л. С. Выготский на протяжении всей своей жизни более-менее регулярно вёл научные заметки, которые впоследствии легли (либо могли лечь) в основу его научной деятельности. Фактически, учёный занимался организацией своего ума через анализ, обобщение и упорядочение информации, а также через фиксацию новых идей и вопросов, возникающих в процессе повседневной профессиональной деятельности. Метод Выготского мне очень напомнил систему Zettelkasten Никласа Лумана (правда, у последнего ведение записей переросло в формирование каталога знаний).

Перейдём к самому главному: возможность ознакомиться с записными книжками Льва Семёновича появилась буквально пять лет назад, когда завершилась работа Е. Ю. Завершневой и её команды по расшифровке и комментированию записей Выготского. Значение этого события для российской психолого-педагогической науки переоценить невозможно.

Необходимо отметить, что только некоторые заметки велись в блокнотах и тетрадях; большинство из них — на клочках бумаги, библиотечных карточках, оборотных сторонах медицинских рецептов и выписок… Многие из записей выполнялись Львом Семёновичем простым карандашом, поэтому их расшифровка оказывалась особенно затруднительной. Помимо расшифровки заметок, исследователи, разбиравшие архив, подготовили примечания, благодаря которым у читателя складывается понимание, о ком или о чём идёт речь в записи. Отдельного внимания заслуживают комментарии, помещенные до той или иной серии заметок: чем и на чём сделана заметка, в какой период жизни Выготского, где и в каких условиях. Всё это в совокупности приоткрывает завесу над биографией великого советского психолога.

Поначалу казалось, что это невозможно прочесть, по крайней мере, не за одну простую жизнь: заметки изобиловали сокращениями, цитатами на нескольких языках, именами и фамилиями, адресами и телефонами, схемами, стрелками, восклицательными знаками… Днями или даже неделями мы тщательно разглядывали неразборчиво написанные слова, а затем их смысл неожиданно выстреливал сам собой или же прояснялся в результате чтения давно забытых немецкоязычных статей.

Я искренне восхищаюсь тем титаническим трудом, который проделали исследователи в процессе разбора архива Л. С. Выготского! Более того, изданная книга позволяет не только проследить формирование и развитие научных концепций Выготского, но и как бы познакомиться с учёным-человеком — сомневающимся, размышляющим, строящим планы (ведь заметки он писал для себя — без ретуши, цензуры и пр., а не для дальнейшей публикации), вступить с ним в диалог.

Главное в мышлении — свобода: ich kann was ich will. Отсюда она переносится в действие. Но зарождается свобода в мысли.

Зарождается. Свобода. В. Мысли.
Да будет так.