5 Здравствуй, старый друг

Моя проблема при чтении биографических романов в том, что даже зная, что герой в конце умрёт, я в это не верю. И несмотря на то, что о Ван Гоге я знала не только, что он умер, но и как это произошло, в конце я все равно была расстроена. Со смертью у меня итак сложно.  А примириться со смертью Винсента оказалось  ещё сложнее.

За свою жизнь я по крупицам собирала информацию о Ван Гоге. В школе это был перечень его знаменитых картин. Чуть позже история с отрезанным ухом. И вишенкой на торте - серия "Доктора Кто" ( ужасно грустная серия, к слову) . Хотя вишенкой скорее стал этот роман.

Я долго не могла начать чтение.  Не знаю почему. Аннотация кричала, что это лучшая биография художника. Об авторе тоже много хороших отзывов. Но все как-то в стороне, не под настроение. Помогло участие в игре LL.

Всё, что я знала о Винсенте, начиналось с Арле. Я не знала, что он проповедовал, что хотел служить церкви. Не знала о его жизни рядом с угольными шахтами. Когда сюжет Стоуна дошёл до шахтёров, я сразу же вспомнила Золя. Тот же удушливый пейзаж, та же боль, те же приступы клаустрофобии. Когда Винсент заговорил про "Жерминаль", я была приятно удивлена. Я будто встретилась со старым другом. Чувство усилилось, когда автор описал встречу художника с Эмилем Золя. Хотя, других упоминаний, кроме как в этом романе, о встрече не было - приятно было узнать, что они жили в одно время. Я никогда не думала, что они современники. Хотя и знала, что Золя дружил с Сезанном. А Сезанна и Ван Гога мы изучали на одном уроке.

Все эти сцены из жизни Винсента приближали меня к нему. Становилось очень сложно не сопереживать. Хотелось обнять. Хотелось утешить. Хотелось сказать, что несправедливо, что слава ему посмертно. Так несправедливо, что при жизни он остался непризнанным. Столько жажды жить и такой финал. Обидно.