3 "Рассказывать балет писчим пером — гиблое дело."

Только мне всегда казалось, что книги пишутся людьми совершенно необыкновенными. Сверхумными. Сверхучеными. А тут балерина берется за перо.

Действительно, бывают случаи, когда даже для собственных мемуаров за перо лучше не браться. Великая Плисецкая на балетной сцене и Плисецкая в роли мемуариста - две большие разницы. Не скажу, что книга вообще неинтересная. Моменты о балете, те самые, которые вроде как писать "гиблое дело", по словам самой Майи Михайловны, как раз получились яркими и интересными, впрочем, как и про сцену Большого театра - "И еще сцена Большого, нечеловечески прекрасная сцена Большого тоже была одной из причин, почему я не осталась на Западе.
Перетанцевала я во всех престижных театрах мира. Но такой удобной, самой удобной во всей Солнечной системе, во всем мироздании сцены, как в Большом, не было нигде!.." - про её особый наклон, как и про интересных людей из мира балета и мира моды, с которыми балерина была знакома лично. Вот только жалко, что их мало, по сравнению с общим объёмом книги. Главная же часть текста посвящена "семи казням египетским", которым подвергалась сама балерина и множество её театральных знакомцев со стороны зверского советского режима. Верю, что так оно и было, но - разве обязательно изливать такую пылающую обиду, когда пишешь книгу в 1993 году, а за границу тебя не пускали в 59-60-ых? Если только оправдаться хорошей памятью...

Но не будем обо всех несправедливостях (хотя в скобках хочется заметить, что немного той самой жестокости и несправедливости в том, что девочку - дочь врага народа взяли в Большой и даже давали роли, пусть и не главные сначала, но кто приходит сразу в примы?), лучше о достоинствах и недостатках книги как таковой.

Что внушило уважение к Плисецкой - и как к человеку, и как артистке, и как автору, который берётся это описывать: она не останавливалась на достигнутом, даже когда это достигнутое было запредельной высотой. Например, про знаменитейшего "Умирающего лебедя":

Мне стало скучным раз за разом буквалистски повторять свой же канонический текст… Да еще «Лебединые подражания Плисецкой», увиденные мною бессчетное число раз наяву и на пленке, окончательно отбили у меня аппетит, спровоцировали на спонтанные перемены. Как понятно мне теперь восклицание композитора Клода Дебюсси: «Господь, упаси меня от дебюссистов».

Понравилось, что она честна и не стеснительна в описании отношений в театре: ставит себя выше балетмейстеров, как бы знамениты они ни были -

Но, как ни прискорбно писать, творческого романа с великим Голейэовским у меня не вышло. Конечно, я тому виною, моя индивидуальность. В Голейэовском исполнителю надо до конца раствориться. Исполнитель — слепец, Голейзовский — поводырь. Я этого не смогла, мое непокорное нутро лезло из всех щелей и вступало в конфликт с хореографом.

и столь же просто описывает отношения между артистами -

По театру эту уборную именовали «клубок змей». Вот где судачили зло и безжалостно.

Что не понравилось (хотя это тоже своего рода честность): то, что почти ничего нет про партнёров, как будто па-де-де можно танцевать в одиночку, то, что все остальные балерины, кроме пары уже не танцующих в её время, то коротконоги, то криворуки - куда уж им... Пожалуй, только про Уланову Плисецкая говорит с некоторым пиететом:

Нас с Галиной Сергеевной часто сталкивали лбами. Противопоставляли, наушничали, сплетничали. Я хочу со всей правдивостью припомнить свое первое впечатление от нее.
Меня поразили ее линии. Тут ей равных не было. Ее арабески словно прочерчены тонко очинённым карандашом. У нее была замечательно воспитанная ступня. 

Так что не зря периодически проскакивают вот именно так, в скобочках, фразы:

(сколько же во мне яда, сама дивлюсь)

Ещё мне показалась совершенно непонятной глава про Роберта Кеннеди, с которым, оказывается, Плисецкая родилась в один год и в один день, так что они - практически двойняшки, поздравляли друг друга несколько лет, посылая с оказией подарки. А подспудно где-то плавает, что Плисецкая немного примеряет на себя роль Монро, хоть это и другой Кеннеди...

Ну и почти последнее. В честности Плисецкой не откажешь, поэтому из её мемуаров видно, что была она чудовищно необразованной во всём, что не касалось балета. За столько лет выступлений и работы в роли хореографа за рубежом не удосужилась выучить ни один иностранный язык, например. Лично мне тут же вспомнился Холмс, который интересовался только тем, что могло принести ему пользы в расследованиях, а всё остальное считал блажью. Может, от этой определённой безграмотности - провалы в логике.

Много плохих, злобных людей на страницах моей книги. Наша каторжная советская жизнь плодила и множила негодяев, подонков.

Люди не делятся на классы, расы, государственные системы. Люди делятся на плохих и хороших. На очень хороших и очень плохих. Только так.

Только мне кажется, что эти две фразы противоречат друг другу?

С другой стороны - не всё ли равно, какой она была, когда она была по-настоящему великой балериной? Лучше помнить её танцующей, чем пишущей...

02:44

Никому никогда не завидовала. Своим делом жила. Балетом жила. Другого ничего в жизни я делать толком и не умела.