5 "И там, у колыбели чужого мира, молить Бога, чтобы он подсказал тебе другой путь, если ты боишься, что этот — ошибка."

Получив неожиданный подарок по результатам первого полугодия Книжного вызова, вздохнула с огорчением. Понятно же - прочитать придётся, хотя бы их уважения к тем, кто подарок выбирал-посылал, но киберпанк... Не по моей части...

И забыла я об этом примерно на седьмой странице, впрочем, как и о том, что это было названо нелюбимым мной словом "киберпанк". Настоящая фантастика (как выяснилось попозже, даже в какой-то степени космическая) или даже страшноватая антиутопия - вот как стоило бы определить жанр книги.

Люди (в начале книги ничто не вызывает сомнений, что это люди) живут в таком будущем, где можно излечить любую болезнь, где импланты, ставшие в некоторой степени наркотиком для многих, увлёкшихся переделкой собственного тела) доступны практически каждому, в небольших количествах, оговорённых законом. Студентка Джил, достигшая возраста, когда можно ставить первый имплант, долго не может решиться, что именно выбрать, и даже нейрохирург, который будет с ней работать, вынужден поговорить с её родителями, предупреждая, что у их дочки, видимо, есть предрасположенность в имплантомании. Но - выбор сделан, операция удачна, живи вроде бы, да радуйся, если бы не... К её родителям приходит Старик. Старики - благословение или проклятие этого мира. Не уверена, какой из точек зрения придерживается автор, я бы сказала - благословение. Разве плохо точно знать, когда - всё? Разве плохо, что есть ещё неделя/день/пара часов, чтобы закончить дела и договорить несказанное? Когда приходит Старик, он предупреждает, в какой день и час ты умрёшь, и предлагает альтернативу - уйти с ним. Без объяснений, куда это, без рассказа, что дальше... Если старик пришёл - это точно всё. Но есть один человек, с которым получилось по-другому...

Старик приходил к нему около сорока раз, и четырнадцать из них — за последний год, однажды даже с промежутком в пару дней. С учётом образа жизни, который вёл Кросс, это было нормально. Ненормальность заключалась в другом — он не умирал.

Кросстан Ховард - подпольный нейрохирург, почти гений, но в связи с горами потребляемого интокса докатившийся до работы на Большого Босса - это такое соответствие capo di tutti capi. Нестандартные импланты, операции в более сжатые сроки, чем позволено законом, пьянки-гулянки и

...что ж, день был свободен. Снова идти в бар и нажраться в слюни? Или поработать над новыми имплантами? В последнее время он всё чаще забрасывал разработки на полпути, в чём винил всё и вся, кроме интокса. Интокс… ин-токс… и-н-т-о-к-с…

И именно это имя - Кросстан Ховард - узнаёт во время своей невероятной эскапады по поиску убийцы сына законник Мэйтт. Его цель - самому стать правосудием, потому что всё, что может предложить закон - слишком мало для того, кто виноват в уходе его восьмилетнего мальчика...

Знаете, я даже немного злюсь на этих ребят, хоть и понимаю, что это иррациональная злоба. Просто...они есть. Жизнерадостные, полные надежд, амбиций и мечтаний, пока крошечных, но со временем каждый из них чего-то достигнет в этой жизни. Они есть, - повторил он. - А моего сына нет.

Судьба, конечно, сводит этих троих, и в большой степени они и есть надежда планеты в тот день когда...

Кросс не понимал, откуда взялось такое несерьёзное настроение. Человечеству жопа, это факт — хорошего конца не будет. Сюзи мертва, Джил — возможно. Законника, к которому Кросс даже как-то привязался, он, вероятно, никогда больше не увидит. А сам он едет на долбаный Полюс в качестве жертвенной тушки в компании сумасшедших сектантов. Но почему-то это веселило. Какой-то сюр. Как будто всё не по-настоящему.

Какой-то сюр - очень точное определение. А как иначе описать конец света, апокалипсис, последний день - да как ни назови...

И вот тут самое время сказать о необыкновенной смелости молодого автора. Во-первых, это касается названия книги. Как-то у Дины Рубиной я вычитала, каким образом писательница вместе со своим редактором выбирает название книги. Так вот, кроме классического словосочетания из двух слов с прилагательным, там были ещё варианты, но только не вариант назвать книгу словом, которое никто не знает. Рискованно: не понимаю, значит, фигня - самая предсказуемая реакция потенциального читателя. Но, возможно, название слегка "обезвреживается" впечатляющей обложкой))). Во-вторых, не менее смело столь непонятное название объяснить за 20 страниц до конца книги, в которой их 642. Даю намёк:

Сэх — это всё, что ты видишь, слышишь и можешь ощутить. Воздух — это Сэх. Покалывание в твоей руке — это Сэх. Когда ты тоскуешь, любишь, жаждешь и ненавидишь — это Сэх.

Стало понятнее? Надеюсь, что нет, и кто-то соберётся книгу прочитать и выяснить)).
Что ещё хотелось бы отметить: считаю это очень удачным дебютом человека, не пытающегося скрыть, из какой фантастики он черпал вдохновение, но при этом не впавшего в подражательство или копирование. Своих, свежих идей, отличающихся от видения Стругацких (а их влияние тут абсолютно бесспорно), полно. Меня, например, восхитили сноски, со всей серьёзностью объясняющие, что слир - это такой алкогольный напиток, интокс - такой местный наркотик и т.д. А самое главное отличие от олдсульной фантастики: человечество - не собрание благодушных типов, несущих свет в Галактику. Это сообщество обиженных прогрессом до распада души и разума личностей, которые, при всём желании помочь каким-то абстрактным людям, прежде всего думают о своих близких, себе, друзьях-соратниках наконец, но не о человечестве как таковом. Наделав попутно ошибок ( "Я хочу поговорить о бессмертии и тех последствиях, которые оно принесло человечеству."), люди пытаются их исправлять за счёт жизни другой планеты... Удачная идея? Геноцид?

Громче всех о морали и этике кричат те, кому не приходится принимать сложных решений.

В добродушной фантастике ХХ-ого века такое вряд ли было бы возможно... Значит ли это, что мир так изменился?..