4

Теории его постепенно съехали из науки в мистику, а затем пришли к полной тарабарщине...

В одном из самых интересных мест этой книги - в послесловии - стимпанк обозван "сокровищницей парадоксов" и приведена математическая формула жанра от английского дизайнера Джона Коултрахта: СТИМПАНК = Безумный Изобретатель [изобретение × (псевдо)викторианские декорации] + прогрессивная или реакционная политика × приключенческий сюжет.
А еще рекомендовано не забывать, что слово "панк" в названии направления появилось неспроста - тут протестуют против традиционных имперских устоев, характерных для викторианства, проповедуют мятежные идеалы и в целом уходят в отрыв не самыми благородными способами.
Из всего этого в "Гомункуле" заметны только бьющая по глазам свой яркостью коллекция парадоксов да отвязный отрыв в рамках приключенческого сюжета.
И если суметь к ним притерпеться, дальше дело покатит гораздо бодрее и занимательнее, чем кажется в начале чтения - у меня это получилось ближе к 100-й странице из примерно 460-ти, и я рада, что все-таки не бросила.

С ног сбивает не только по-диккенсовски витиеватая манера письма и обилие выдаваемого с абсолютно серьезным видом сарказма, но и одномоментный вброс в сюжет паноптикума из сразу десятка ключевых персонажей без всякой внятной предыстории.
Постепенно, конечно, разбираешься, кто есть ху и примерно зачем, но поначалу приходится тяжеловато.
Если обобщить, это всего лишь две группировки, всё та же борьба бобра с козлом, представленная в форме возни с четырьмя одинаковыми ящиками с абсолютно разным содержимым на фоне парящего в небе викторианского Лондона дирижабля, управляемого ожившим мертвецом.
Однако и от такого описания уже, пожалуй, можно насторожиться.

С одной стороны, здесь имеется клуб "Трисмегист" - собрание вроде бы неплохих и явно близких к науке и разуму людей, заинтересованных в противостоянии злу.
Среди них, помимо вынесенного на обложку (но отнюдь не главного, а скорее равного среди прочих) изобретателя Лэнгдона Сент-Ива, есть также его помощник Хасбро, талантливый механик-игрушечник Уильям Кибл, владелец табачной лавки капитан Пауэрс, его бизнес-партнер Теофил Годелл и сын свихнувшегося за кадром истории алхимика Джек Оулсби.
С другой стороны, мрачные замыслы вынашивают зловещие негодяи - еще один свихнувшийся алхимик и по совместительству горбун Нарбондо, его рвущийся в первые скрипки помощник-социопат Пьюл, самопровозглашенный мессия Шилох, почти карикатурный делец Келсо Дрейк и нанятый им криминальный авторитет Динер.
Есть еще запутавшийся в сторонах Билл Кракен, одна давно усопшая, но клацающая по воле богомерзких экспериментов челюстями мать, а еще похищенная дочь и решительная супруга.
И, конечно, 4 злополучных ящика с идентичной резьбой на крышке - с гомункулом, изумрудом, безобидной игрушкой и полезным изобретением внутри, - которые будут бесконечно менять хозяев, переходить из рук в руки, так что только успевай следить, чтобы наперсточник-автор тебя не надул.

Зачем я о них всех так подробно?
Чтобы сразу стало ясно, с чем там приходится иметь дело и к чему себя готовить.
Зато стоит немного разобраться в этой мешанине и всеобщих мотивациях, как начинаешь получать большое удовольствие. К тому времени как раз подтягивается самая движуха - тут строят космический корабль, там шарахают друг друга по башке в погоне за очередной коробкой, дальше по улице оживленные мертвяки символично раздают брошюры о конце света, Лэнгдон бродит по борделям в поисках механических способов удовлетворения, горбун мечется по городу в вечной потребности свежих карпов, нужных для нечестивых экспериментов, Пьюл вновь забавно слетает с катушек, в который раз изуродовав свою и без того угреватую физиономию... а над всем этим, не забудем, гордо реет дирижабль с путешествующим уже 15 лет мертво-живым естествоиспытателем, чьи цели неизвестны, а сила непознаваема.

В итоге получается довольно забавно и разнообразно - чистые приключения, без всяких загадок и с так и не прояснившейся до конца предысторией персонажей.
Откуда кто из них там взялся, какую тайну прячет за пазухой и куда двинет дальше - дело либо следующих книг, либо первого рассказа автора о Сент-Иве (опубликованного почти на 10 лет раньше "Гомункула", но у нас не изданного).
Я же пока, пожалуй, немного повременю с продолжением, чтобы успеть отойти от столь лихой круговерти имен и событий.

Такое зрелище после шампанского, выпитого под копченую сельдь, крепко сбило нас с толку, надо признаться, и я был бы счастлив совершенно о нем забыть, не вовлеки вы меня в эти ваши делишки.

Приятного вам шелеста страниц!