4 А под виселицами горели костры и пировали победители...

Повесть сильная, страшная. Я бы даже сказала, беспощадная. Произвела на меня крайне тяжёлое впечатление. Александр Иванович умеет пронять читателя. Тут вам и неприглядная правда об армейской пехоте, "об этом главном ядре славного и храброго русского войска"...

— Вот так и все они, даже самые лучшие, самые нежные из них, прекрасные отцы и внимательные мужья, — все они на службе делаются низменными, трусливыми, злыми, глупыми зверюшками. Вы спросите: почему? Да именно потому, что никто из них в службу не верит и разумной цели этой службы не видит.

... и личная трагедия главного героя, его внутренние терзания, внезапное прозрение и решимость всё изменить...

Он уже знал теперь твёрдо, что не останется служить в армии и непременно уйдет в запас, как только минуют три обязательных года, которые ему надлежало отбыть за образование в военном училище. Но он никак не мог себе представить, что он будет делать, ставши штатским.

... и женщина, сыгравшая роковую роль в его судьбе...

— Но зачем вы такой жалкий! Ведь жалость — сестра презрения. Подумайте, я не могу уважать вас. О, если бы вы были сильный!

... и, наконец, разыгравшаяся драма между главным героем и ревнивым супругом вышеупомянутой женщины — большой мастерицы по части манипуляций.

Я задумалась вот о чём. Ведь главный герой повести, Юрий Алексеевич Ромашов, — совсем мальчик. Ему всего 21 год. Можем ли мы обвинять его в слабохарактерности и безвольности? По-моему, наоборот, он, в отличие от многих своих сверстников, обладает душевной цельностью, он совестлив, он пытается найти ответы на мучающие его вопросы. Дело тут, как мне кажется, не в слабохарактерности, а в ситуации, заложником которой он поневоле стал. Он разочарован в военной службе, более того, он вдруг перестаёт понимать, зачем вообще всё это нужно: зачем людям нужна война, и зачем они убивают друг друга. Раньше он не задумывался об этом, просто в силу возраста, а ещё, наверное, потому, что у него не было другого выбора касаемо будущего:

— Да, что мне делать? Уйти со службы? Но что ты знаешь? Что умеешь делать? Сначала пансион, потом кадетский корпус, военное училище, замкнутая офицерская жизнь... Знал ли ты борьбу? Нужду? Нет, ты жил на всем готовом, думая, как институтка, что французские булки растут на деревьях. Попробуй-ка, уйди. Тебя заклюют, ты сопьёшься, ты упадешь на первом шагу к самостоятельной жизни. Постой. Кто из офицеров, о которых ты знаешь, ушел добровольно со службы? Да никто. Все они цепляются за свое офицерство, потому что ведь они больше никуда не годятся, ничего не знают.

И вот когда он уже почти принял решение круто изменить свою жизнь, случилось непоправимое. А ведь выбери он другую стезю — "науку, искусство или свободный физический труд", — то все те качества, которые мешали ему на службе и воспринимались им самим и его сослуживцами как недостатки, могли бы обернуться достоинствами.

Вот к кому я точно не испытываю сочувствия, так это к Шурочке — молодой женщине, чужой "любящей" жёнушке, в которую Ромашов был безответно влюблён. Эта стерва далеко пойдёт. Такая щучка, каких поискать. Сгубила парня  почём зря... Знал ли он, что его ждёт? Думаю, да.

Какие сцены особенно потрясли? Это, безусловно, ночная встреча и объяснение Ромашова с солдатом его полуроты Хлебниковым. Это последний разговор Ромашова с Назанским — близким ему по духу сослуживцем, ещё одной жертвой обстоятельств. А сколько ещё их  там было — молодых, нищих офицеров, готовых на всякую жестокость "из-за своего горшка щей".

Встречается и кое-что смешное. Это привычка главного героя думать о себе в третьем лице, причём какими-нибудь красивыми и высокопарными фразами из бульварных романов: "Его красивое лицо было подернуто облаком скорби.", "Глаза прекрасной незнакомки с удовольствием остановились на стройной, худощавой фигуре молодого офицера."... Эти фразы немного разряжают атмосферу, которая сгущается от страницы к странице. Напряжение нарастает, а эти дурацкие фразочки Ромашова заставляют улыбнуться и позволяют перевести дух.

Очень мужское произведение — жёсткое,  безжалостное. Временами мне было не по себе. Сильно написано, но мне было как-то чересчур.