4.5 Город детства моего

Роман белорусской дебютантки Хелены Побяржиной я прочитал еще в июне — насладился стилем, написал короткую заметку о книге и всё, ничего крупнее пары абзацев о романе писать не захотелось. Но с прочтением других работ короткого списка «Большой книги» желание поднять ставку с пяти копеек до целого рубля все-таки появилось.

Фабулой романа, которую, к слову, совершенно не стоит воспринимать как что-то осязаемое, следовало бы назвать историю взросления одной чудесной, милой девочки, обладающей особым даром видеть и чувствовать слово. Родом девочка из белорусского города Валсарб — печального, как мне показалось, места, где в одиночестве стоит простенькая кирха и обитают призраки неупокоенных мертвецов. Перед читателем открывается книга памяти той самой девочки, разноцветный коллаж из воспоминаний и все еще не остывших эмоций.

Если вы из читателей, любящих крепкие и увлекательные истории, то смело можете пропустить этот отзыв и забыть об этом странном сочетании пяти согласных и двух гласных букв, — роман Побяржиной не для вас. Не то чтобы он был совсем пуст на события, но кроме контакта с призраком (очень миролюбивым и печальным, словно из произведений Мураками) и агрессивной собаки, ничего интересного в романе вы не встретите. Пульс слабый, кардиограмма без скачков.

Валсарб примечателен другим, тем, что сохранилось у меня в памяти даже спустя два месяца и 34 книги после прочтения. Во-первых, сам город, расплывчатая, какая-то вечно бликующая, выходящая из своих берегов (отсутствующих) вязкая жидкость, в которую быстро и глубоко погружаешься, тонешь и не особо-то и хочешь выплывать. Помню, во время чтения, все время сравнивал Валсарб с дворцом Пиранези из одноименного романа Сюзанны Кларк. На первый взгляд, пространства двух этих книг не имеют ничего общего — с одной стороны, региональная пустота и обрывки воспоминаний, с другой — скульптуры, бурные воды, снующие туда-сюда птицы и, если уж говорить о простом, саспенс. Соприкосновение двух этих романов происходит в ином, менее поверхностном слое. И то и другое пространство — волшебны. Именно так, по-детски, без сложных оборотов и терминов. Это места, в которых время искажено, а материя неустойчива. Читатель волен придумывать себе декорации, дополнять вымышленный писательницей мир своими образами и знаниями, легко усваиваемыми в рамках открыто устроенной системы романа. Не зря Побяржина дает городу несколько разных определений — на всех отрезках текста он разный, как и его восприятие читателем.

Вторая особенность романа, которая наверняка полюбится внимательным читателям, — это сплетение нескольких временных пластов в одном, валсарбовском, свободно вмещающем в себя прошлое девочки, настоящее и вневременное городское пространство, выходящее за рамки частного и увлекающее повествование в область мировой истории, трагедии и надежды.

Усиление темы временных брешей происходит при помощи внедрения в повествование призраков. Побяржина сочувствует тем, кто так и не смог произнести своего слова, чья жизнь остановилась на запятой. Призраки не могут быть прошлыми, настоящими или будущими — их вообще не должно быть. Голоса усопших не должны звучать в нашем мире, их место в эмпиреях, небесных далях, находящихся за пределами земного сознания. Валсарб же полон сквозняков из прошлого, устранить которые пытается маленькая девочка, чей глаз осязает неупокоенных мертвецов.

Раз уж вспомнил про «глаз», то дополню отзыв еще одной параллелью. Своей детской, невинной оптикой «Валсарб» близок к «Убить пересмешника» Харпер Ли. Темы у романов разные, возраст и сознание главных героинь тоже, но это не мешает им быть одинаково отрешенными от привычного мира и транслировать читателю особый взгляд на окружающую их и нас среду.

Уж не знаю, как у некоторых авторов получается с первой же попытки написать нечто настолько прекрасное, но понимать, в общем-то, и не надо. Побяржина — сумела, попала в финал «Большой книги» и завоевала сердца сотен читателей, точка.

Телеграм-канал