4 Одиночество поневоле

Одинокий город Нью-Йорк: пересекаются под прямыми углами авеню и стрит, как на канве, забегаловки, пар вырывается из-под земли, жёлтые такси раздражённо гудят, неоновые вывески, сотни, тысячи лиц. Что-то рассказывает автор, что-то складывается из моих фантомных воспоминаний о месте, в котором я никогда не бывала.

Одинокий автор, терпящий жизненный крах сразу после переезда в другой город, окружает себя такими же одиночками, но из недавнего прошлого – знаменитыми художниками. Колоссальная, очень тревожная, и, кажется, небезопасная работа. Какого это - днями напролёт изучать их архивы, читать записи, слушать наговорённые после кошмарного сна на диктофон мысли смертельно больного человека?

От знаменитого Эдварда Хоппера с его «Полуночниками» к…

Энди Уорхолу, окружившему себя людьми на Фабрике, но отгородившемуся от этих же людей видеокамерой и фотоаппаратом.

От Дэвида Войнаровича, хлебнувшего ещё с самого детства лиха, ставшего художником, а под конец борцом с табуированием темы СПИДа, с теми, кто пресекал просвещение, позволяя болезни распространяться, в то время как эта же болезнь расползалась по его телу к…

Грете Гарбо, оставившую карьеру суперизвестной актрисы и одиноко живущую в своих апартаментах на Манхеттене.

От потрясающего Генри Дарджела – одиночки из всех одиночек, художнике, который никогда не стремился к известности. Всё что он делал, он делал только для себя, работая уборщиком в Чикагской больнице, а параллельно создавая огромный роман (15,143 страниц) и самостоятельно его иллюстрируя: «История девочек Вивиан в стране, известной как царство нереального, и Гландолинско-Ангелианского военного шторма, вызванного восстанием детей-рабов». Такое очень странное и гениальное фэнтези…

До Клауса Номи, поп-певца с оперным голосом и внешностью инопланетянина. Необычное исполнение, толстый слой грима – такой образ Пьеро. И на последнем выступлении – бледный, слишком бледный даже за слоем белил, а за широким воротником-жабо скрываются раны болезни, о которой ещё никто толком ничего не понимал.

Из одного жалкого жилья в другое, из одного музейного архива в другой. От одиночества в толпе на улице, заполненной людьми, до одиночества в сети с его иллюзией общения.

Одиночество – удивительная вещь. Мы жаждем его и тяготимся им, стремимся к нему, а бывает и поступаемся чем-то ценным для нас лишь бы не жить эту жизнь одному. Прекрасная и горькая книга, которую так бы и хотелось обнять, будь она у меня в бумажном формате.

Телеграм