Больше рецензий
Эксперт
Сердце воительницы, душа сказочницы.
1 октября 2023 г. 22:04
270
5 Заложник прошлого.
Рецензия...и предавал эти листы огню, сжигая слова, но не чувства. Фитц наконец зажил той жизнью, о которой когда-то грезил, теперь он был не королевским убийцей, а уважаемым землевладельцем, вот только был ли он счастлив? Мальчик-бастард, юноша-воин, мужчина-шпион. Кто он теперь? «Так много жизней прожито. Так много имён я носил. И всегда, всегда желал другой жизни», – так было и теперь. Полный дом, любимая супруга, устойчивое благополучие, – раз за разом он твердил себе, что больше ему ничего не нужно, спокойствие – вот то единственное, что ему необходимо. Но по ночам он всё равно просыпался. Крался в своё логово, разжигал огонь, доставал чистую бумагу. И окунался в прошлое. Пусть его поведение и огорчало, его... понимаешь. Позади было слишком много боли и страданий, и потери, эти многочисленные потери, от которых он так и не оправился: «Зияющая пещера одиночества разевала пасть всё шире, и каждая смерть, о которой я вспоминал, была похожа на удар острого лезвия». Несмотря на то, что его окружали любимые люди, он чувствовал себя оглушительно одиноким, он не смог открыться полностью даже жене, более того, утопая в меланхолии, он не замечал переживаний Молли, он ей не верил, списывая всё на безумие. Он вообще много чего не замечал, этот по-прежнему слепой и глухой к чужим чувствам и мыслям человек. Проливалась кровь, змеились следы, фигурка вопила (это же не может быть вопль Любимого, правда?..), а он, отмахиваясь от всех знаков, убеждал самого себя в том, что все тревоги остались в прошлом, и сам тем временем этим самым прошлым и жил. Да, Белый Пророк, твоя песнь сбылась, ибо такое существование никак нельзя назвать жизнью. «И жить... и не жить... и не жить». Никому не доверял, ни с кем не делился страхами, никому не рассказывал об ошибках. Делал вид, что всё хорошо. Благодаря стараниям трудолюбивой девы эта иллюзия держалась долго, везде был порядок, повсюду царило спокойствие. А потом пчела упала. И всё начало рушиться.
«Холод от сердца идёт, красной волною его кровь несёт». Горе, захватившее Фитца, было необъятным. Я никогда не верила в эту любовь, но при этом я понимала, почему он так цеплялся за саму мысль о ней: эта девушка была в его жизни с самого детства, она была тем самым символом, который не давал ему забыть о том, каким он был в те времена. И вот её не стало. Не стало и покоя. Было что-то горькое в том, что всё держалось на плечах этой сильной женщины; пока её муж днями смиренно бродил по поместью, а ночами неистово исписывал листы, она управляла абсолютно всем, и когда она умерла, всё остановилось. Тяжелее всего пришлось Пчёлке. Для Молли эта необычная девочка была самым лучшим ребёнком, и право, в горле ком стоял оттого, каким же отличным дуэтом были эти две дамы, пока все остальные отводили глаза и фыркали, дескать, с этой странной девчонкой что-то сильно не так. Всё с ней было так. Я была очарована этой смышлёной девочкой, и было невыносимо тяжело смотреть на то, каково ей приходилось в стенах родного дома. Когда мама умерла, она превратилась в неухоженного зверька, на которого никто не обращал внимания, и были удары, были смешки, было одиночество. Она не злилась, нет. Она всё понимала. Пока отец утопал в горе, она читала книги и свитки, таким образом узнавая историю мира и своей семьи, историю своего отца. Было занимательно наблюдать за тем, как эти двое после оглушившей их потери стали медленно сближаться. «Я всегда буду на твоей стороне». Это был сложный путь. Они часто не понимали друг друга, о многом умалчивали, порой ссорились, но они не бросали попыток, и так, шаг за шагом, разговор за разговором, они поняли, что в их сердцах живёт любовь друг к другу, а ещё в них живёт он, серый и верный, тот, кто никогда их не оставит: «Глубоко в моём сердце Волк-Отец издал низкое рокочущее рычание». И были сны. Лодка, запряжённая морскими змеями. Летающий олень. Крыло бабочки. И было ожидание праздника, и было смертельное объятие, и была жгучая ярость – и был острый нож. «Волк грядёт. Зубы его – нож, и брызгами крови он плачет». Момент, когда понимаешь, кого ударил ножом Фитц... Момент, когда осознаёшь весь смысл названия этого тома... В этом моменте – всё. «Сон мне приснился весь чёрный и золотой».
И не был он больше золотым, и радостным он тоже не был. «Ты меня убил. Но я понимаю. Я заслужил». То, что сотворили с Шутом, ввергло в шок. Не так страшны телесные шрамы, как то, что столь сильного духом человека сломили. Фитц, смотря на своего покалеченного друга, задыхался, ибо в его душе сразу же встрепенулись воспоминания о совершённом над ним самим насилии. «Мои собственные воспоминания пробудились вопящим хором». Бесконечная, стойкая, беспощадная агония систематических пыток, в реальности она может длиться пару минут, но жертва о ней будет помнить всю жизнь. Это важный момент, который стоит учитывать, когда в очередной раз хочется вызвериться на Фитца. Раз за разом он закрывал глаза, принимал неправильные решения и поступал глупо, но я не могла не возмутиться этим упрёкам в его сторону, когда все, кто был в этом замешан, начали давить на него и уверять в том, что он и только он виноват во всём произошедшем. Неттл, убеждающая его в том, что из него никудышный отец. Кетриккен, открыто желающая отобрать у него ещё одну дочь. Чейд, скрывающий свою дочь (и сына?) и пославший её (их) к своему бывшему ученику. Их можно понять: старшая сестра видела лишь общую картину и переживала за младшую, бывшая королева желала обезопасить династию, хитрый паук хотел спасти своих детей. В этом и суть: у каждого свой взгляд на ситуацию. У Фитца никогда не было выбора, с самого детства он был чьим-то оружием и все продолжали пользоваться им и по сей день, а он, как та покорная собака, хозяин которой выпустил ей кишки, продолжал хранить верность и выполнять приказы. Спокойная жизнь с любимой женщиной нисколько ему не помогла, она просто не могла помочь, потому что это не лживая сказка, где после “и жили они долго и счастливо” все страдания якобы вмиг забываются и наступает лишь безграничное счастье, нет, тот крик всё ещё живёт в нём и будет жить всегда. И вот Белый Пророк и его Изменяющий вновь сидят у огня и пьют бренди, но всё по-другому, и мысли уже совсем иные, и обещания – тоже... Как никогда стало ясно, что у этой истории не будет хорошего конца. И страшно подумать, что их всех ждёт. «Уроки, усвоенные слишком поздно. Озарения, случившиеся спустя десятилетия. И столько потерь, которых могло бы не быть».
«Мне никогда не хватало мудрости», – признался тот, кто когда-то грезил о драконах, и чего уж там, знакомо. Вот почему я так восхищаюсь Робин Хобб: она создала неидеальных персонажей, в которых веришь, настолько их мысли и чувства, которым посвящается так много времени, настоящие. То было размеренное и приятное возвращение к старой истории, с которой было так чудесно провести время, ибо какими восхитительными образами она полнилась! «Из чайника поднимался пар. Он завивался, закручивался вокруг себя самого, превращался в себя самого, обретая новую форму. Он был похож на змея в море или на дракона в полёте», – а я как раз в этот момент пила чай, ну волшебно же. Вся книга – это ода Ивовому лесу с его яркими комнатами, вкусной едой и уютной атмосферой, где берёзки образовывали сказочный туннель, листья сияли точно золотые, а отара в ночи напоминала звёздные созвездия... А потом раздался вопль, началось насилие, и этот снег... нет, снег не должен быть алым. Маленькие зарисовки, отсылающие к предыдущим книгам и связывающие все подциклы воедино, успокаивали, будь то письма Пейшенс, исторические вставки или те же имбирные пряники, которые когда-то так обожал мохнатый («Твой отец вернётся. Он всегда возвращается. И пока его нет, здесь я», – Ночной Волк никогда не вызывал сомнений), но плохое предчувствие под конец стало таким сильным, что обуяла тоска. И снова показался перекрёсток, на сей раз скрытый туманом, и кто же на нём стоит, кто тот самый камешек, тот самый нежданный сын? «Из светящегося тумана, который нас окружал, выскочил коричнево-серебристый волк. Он был покрыт шрамами, и смерть пропитала его, как вода пропитывает шкуру пса, переплывавшего реку. Отец мой был с ним, и в нём, и вокруг него. Волк истекал кровью из дюжины неисцелимых ран, но внутри его горела жизнь, точно расплавленное золото из печи». Волк, золото, туман... Сын ли это был? А может, это была дочь?..
