4 Видишь, мой друг, я здесь совершенно голый

«Трою против всех» я купил случайно, рассматривая магазинные полки. О! – хардкор. О! – Африка. О! – русскоязычного автора. Беру. А потом так вышло, что больше года я практически не был дома. А если и был, то в качестве гостя, без внятного пункта А и Б, со смещенным понятием дома в принципе. И вот теперь прочел. Оказалось, что это книга о доме и эмиграции.

Во время чтения мнение о книге менялось. В начале я думал, что она биографична. И пока я не понял, что это не так или не совсем так – она мне нравилась меньше. С одной стороны. Потому что казалось, что вывезти такую интересную историю можно было и лучше. Потому что в этом случае получилось бы, что автор вложил сюда слишком много мыслей, чувств, знаний, ума. Пытался рассказать обо всем. И не везде получилось так, как могло бы. Даже на мой взгляд дилетанта. А ведь видно, что мог. Куда же ехать дальше? С другой стороны, сопереживания было больше. Если бы я сам постарался написать книгу о подобных событиях, она могла бы быть во многом похожей.

Потом я прочел, что Александр даже не бывал в Анголе, про которую написана большая часть книги. И тогда на первое место вышла колоссальная работа по тому, чтобы создать атмосферу Анголы на этих страницах. «Троя против всех» просто разрывается от «ангольского». В ней множество фактов, названий, слов, запахов, историй, зарисовок и, конечно, музыки. Что-то можно проверить – оно так и было в действительности, что-то читатель никогда не узнает, будь то чистый вымысел или вариация на тему. Конечно, Ангола в том, какая она на самом деле, недоступна ни Стесину, ни нам. О чем здесь очень красноречиво говорится. Она доступна ангольцам, да и то у каждого будет своей. Но нам выпала возможность прикоснуться к тому, о чем мы и не думали, к миру, который живет какой-то совсем другой жизнью. И это правильно и славно – насмешка над стандартизацией, истолкованной неверно, над огульно принимаемой глобальной формой, за которой может быть все что угодно, но только не то, чем это кажется на первый взгляд.

Но, на самом деле, хотя основные события проходят в Анголе – это книга не об Анголе. И хотя здесь изобилие экзотики и удивительных вещей – она и не о них тоже. Она о поиске человеком своего места. Своего дома и языка. Своих людей и своего жизненного пути. По сети бродит расхожая форма «роман взросления». У нас старение не в почете, отдает грустью и валерьянкой, но здесь более удачная формулировка – «роман старения». Пусть, я ошибаюсь, но в этой точке роман вновь становится автобиографичным. В широком смысле слова. Если задуматься, подход «писать себя» в литературе распространен шире, чем кажется.

Так к концу, когда заранее становится все понятно, привыкаешь к мельканию незнакомых слов и уже не раз приведенных мыслей, приходишь к парадоксальному состоянию. К истории привыкаешь, начинаешь уютно уживаться с ангольцами и хардкорщиками. Вместе с тем она надоедает, потому что начинает повторяться, петляя, вплоть до финала. Но становится грустно и стыло, эмоции проникают откуда-то во все тело, оставляя тяжелую муть за тонкой печалью и саможалостью. Получается, что вся эта история приобретает глубину. Не знаю, замасливалась ли она как позитивная, но для меня она точно такой не стала. Зато не оставила равнодушным.

Ситуация эмигранта специфическая. Не эмигранту ее понять невозможно, можно принять или нет предлагаемую версию. Ты не взглянешь его глазами, и он не взглянет твоими тоже. Побег, раздвоенность, ненасытный поиск – он может быть у каждого, просто разные триггеры. В этой книге раскол эмигранта показан очень хорошо. Только это глубоко личный раскол. Собирающий какие-то общие черты, но остающийся индивидуальным. Разные люди в одной и той же ситуации реагируют на окружающее с несопоставимой интенсивностью. За проблемами первого и второго мира. Проблемами людей, отчужденных от родины, или от общества на родине, или от самого себя стоит не синтетическая масса. А конкретная личность. Эта личность в «Трое» очень хорошо видна.

Книга трогает, книга дает большой простор для размышлений. Еще недавно я был там, где светит яркое солнце и лениво купаются люди. А сейчас наблюдаю, как ледяной дождь слизывает без времени выпавший октябрьский снег. И что-то защемляет, когда читаешь:

«Война всех со всеми, …, то ли еще не началась, то ли давно закончилась, но ничего не произошло. Вместо рубежей и катаклизмов – постепенное отмирание, подводящее к моменту, когда уже ничего не нужно. Вместо революции – эволюция, от которой никуда не деться. Ничего не произошло. Но, недосчитавшись каких-нибудь двух-трех примет, которые всегда ассоциировались у тебя с тем местом, куда ты сейчас вернулся после длительного отсутствия, ты вдруг чувствуешь, что не осталось ничего и никого. Где твоя родина? Есть кто живой? В голову лезут напыщенные стихи Руя Дуарте де Карвальо - …: «Видишь, мой друг, я здесь совершенно голый…»

Я хотел написать еще и про минусы – их множество. Но желание уже пропало. Спасибо за хардкор и Анголу.