4 Не футурошок, а ностальгия

Роман «Возвращение "Пионера"» Шамиля Идиатуллина вышел во всех отношениях вещью спорной и неоднозначной. Несмотря на то как лихо, закручено, а порой и поэтично он написан, в нем есть и сильные стороны, и слабые. Ситуация сложилась таким образом, что о плюсах можно говорить без особых спойлеров (на уровне аннотации), а вот о минусах, увы, так не получится. Поэтому, чем ближе вы продвинетесь к концу этого текста, тем больше шансов, что поймаете спойлер. Имейте это в виду. А еще в самом конце будет достаточно объемная цитата из романа. По одной простой причине: слишком уж она хороша, чтобы не поделиться ею даже с теми, кто не захочет читать саму книжку.
Начнем с сюжета. Есть такой мем про Юрия Гагарина и наше настоящее: мол, Юра, мы все про...ли (глагол варьируется от просто грубого до матерного). Собственно, все «Возвращение "Пионера"» в него и укладывается, только не обзывательно, а описательно. В 1985 году группу детей отправляют в этапное космическое путешествие. В его ходе происходит накладка, из-за которой юные космонавты возвращаются на Землю уже в 2021 году. Для них прошли считанные минуты, для страны - тридцать шесть лет. В общем, у ребятишек случается натуральный футурошок: прекрасное далеко слишком уж жестоко.
Шамиль Идиатуллин ловко и даже изящно справляется со сложностями в реализации такого сюжета. Безусловно, в путешествие должны были отправить детей, так как именно детская реакция на наше настоящее будет в нужной степени радикальной и непримиримой. Может быть, взрослым многое и не понравилось бы, но принятие произошло бы достаточно быстро. Поэтому автору пришлось обосновать то, почему в космос запустили именно детей. Вышло несколько анимешно, но по сути всякая подростковая фантастика (а именно от нее отталкивается Идиатуллин) несколько анимешна. Пришлось повозиться с самой технологией путешествия, чтобы герои без всякой внешней помощи и по возможности незаметно могли вернуться домой. Да, здесь Идиатуллин слегка перемудрил, но в рамках самого текста вышло интересно и даже небанально. Опять же реакция просто детей на открывшиеся им перспективы была бы не самой конструктивной для книги, потому в путешествие отбирали прямо-таки вундеркиндов, суперодаренных детишек. Есть, конечно, некоторый цинизм в том, что на амбразуру в буквальном смысле кинули лучшие активы страны, собственно, ее овеществленное будущее, так вроде бы умные взрослые не должны делать. Тут бы включиться этическому и чисто тактическому вопросам, но автор лукаво уходит в сторону. Когда ему удобно, он отдает повествование в руки одному из избранных пионеров, когда наступает неловкий момент, просто играет в молчанку. Ну, а кроме того этот аспект лишний раз обращает текст к традиции пионеров-героев, которых тут вспоминают, кажется, все. И вот это как раз хорошо, так как подчеркивает преемственность «Возвращения "Пионера"» по отношению к советской подростковой остросюжетной прозе.
Разумеется, этот роман Шамиля Идиатуллина вырос именно что из той самой советской прозы про смелых детей, которые борются со всем плохим и за все хорошее. Автор очень точно поймал дух таких книжек и перенес в свой текст. Добавьте сюда еще и советскую подростковую кинофантастику: «Москву - Кассиопею», «Отроков во Вселенной», «Большое космическое путешествие». Сами пионеры-герои порой вспоминают первоисточники-вдохновители своей истории. Показательно в этом смысле, что в самом начале мы можем прочитать: «Ну вот я и в книжке, подумала Инна, вставая в строй. Осталось понять, Конан Дойл это или Бронте». Так и хочется ответить Инне, что про этого писателя она не знает, он сейчас примерно одного с ней возраста. Не забыт даже «Незнайка на Луне» Николая Носова, и забыт, конечно, не мог быть, учитывая основную тему книги.
При этом, как уже должно было стать ясно, перед нами далеко не оммаж всей этой уже ушедшей культурной традиции, перед нами, прежде всего, деконструкция, причем тонкая и полная нюансов. В книжке про юных космонавтов, если ее писали в тех самых 1980-ых, вряд ли один из главных героев взял бы да и сказал, что «боится до усрачки». Такое слово просто не пропустили бы в детскую книжку. В подобных книжках не играли бы так нарочито с точкой зрения автора: часть романа написана от первого лица, часть от третьего, до конца непонятно, зачем Идиатуллину понадобился такой подход к подачи материала. Да, так можно рассказать о том, что неизвестно рассказчику, но в данном случае это почти не требуется. Оставил бы повествование от первого лица, можно было бы добавить некоторой нелинейности, ничего текст не потерял бы. Разве что это маркер того, что это вам не то, в смысле, что это вам не роман из времен СССР, это все-таки современная проза. Добавьте к этому, что герои оказываются абсолютно беспомощны по отношению к своему грядущему. Они бы должны устроить революцию, победить всех врагов, наказать злодеев, помочь пострадавшим от злобной поступи капитализма. Ничего этого не случится, героям предстоит лишь пассивно наблюдать, выражать свое неприятие нового мира, ну, еще немножко побарахтаться в попытке к бегству. Пионеры-герои из 1985-го в 2021-м перестали быть героями, из реальности литературной они оказались в реальности настоящей. И последний штришок в этой деконструкции: «Возвращение "Пионера"» это, конечно, текст не для детей, он для взрослых, тех взрослых, которые помнят далекий уже закат Советского Союза. «Редакция Елены Шубиной», вообще-то, детские книги не публикует, что должно намекать с самого начала. И да, это, конечно, в очередной раз актуальная социальная проза, пусть и напялившая на себя маску фантастики. Хотя как раз актуальность и социальности в советской подростковой прозе всегда была, но, конечно, не такого градуса.
Итак, вот они плюсы: очевидный и простой сюжет; бодро написанный текст; удачная стилизация, которая не совсем стилизация, а деконструкция; описания нашего времени через призму восприятия детей другой эпохи; фантастика с социальным посылом; в конце концов, персонажи хорошие, говорят иногда не так, как дети, но им положено, ведь они вундеркинды.
А теперь о минусах.
Точнее о том, как журналист победил писателя.
Уже одного того, что дети из 1985 года столкнулись с реалиями 2021-ого, пропустив все, что было между, является прекрасной основой для отличной вещи. Учитывая то, как ловко, прицельно, порой саркастично Идиатуллин описывает дни сегодняшние, со всеми их маркерами (от бесполезных масок на шее до Яндекс-доставки), не нужно ничего иного. Могла бы получится очень тонкая, но при этом многозначная вещь. Пионеры-уже-не-герои постепенно познавали бы дивный новый мир, сталкивались бы с разными казусами, принимали бы боль, что родственников и близких больше нет, пытались бы встроиться в новые реалии (кто-то успешно, кто-то нет, можно даже было бы устроить попытку самоубийства одного из них), взрослели бы, находили бы и положительные моменты в новой жизни, а еще пришли бы к пониманию, что просто так ничего не бывает, что появление России образца 2021 года, в общем-то, закономерно, что семена нашей действительности просыпаны в прошлом, где и проросли. Надо сказать, что о последнем речь в романе все-таки заходит, но как-то уж очень осторожно. Там намек (эта девочка слишком много думала о материальном благосостоянии), тут намек (а вот этот мальчик мечтал о загранпоездке), вот и здесь намек (даже один все-еще-пионер-герой хочет славы и премий). Этот вопрос автор не проговаривает громко, не бьет наотмашь. Орать, кричать, греметь и бить он начнет ближе к финалу романа, когда в пространство повествования ворвутся плохие полицейский, когда начнется государственный произвол, когда героев упекут в интернат. Чернуха, да. Чернуха, которая рифмуется с тем, что мы видим в либеральной прессе. Вот это все автора явно интересует больше, чем внутренний мир его героев, и то, как они видят свое будущее-настоящее. Надо признать, что автор не выкатывает упоминаний реальных лиц, реальных инцидентов, то есть не превращает свою книгу в очередную статью из «Коммерсанта». Но от этого легче не становится. Наверное, Идиатуллин хотел сделать свою историю жестче и актуальней. Но надо понимать, что гораздо жестче и актуальней было бы, если б пионеров-не-героев, вообще, никто не заметил, если б они просто затерялись в толпе, не потому что хотели бы этого, а потому что их не желали принимать всерьез. А тут прямо каждый полицейский в маленьком провинциальном городке вдруг думает о том, что теперь-то продаст важные советские технологические секреты самому Илону Маску.
Внимательный читатель, вообще, достаточно быстро заметит, что автор играет с сюжетом в поддавки. Сперва за пионеров-героев, потом за наше настоящее. Попав в 2021 год, они достаточно быстро находят того, кто их все-таки ждал. Получают все, что нужно для жизни. При этом не просто достаточно быстро, а сверхбыстро. То случайно произошло, это случайно повернулось - и вот уже все в порядке. А затем также быстро ситуация сменяется на противоположную. Ладно, в начале все это было условностью, так удобней. Но потом автор вынужден заставлять персонажей что-то делать, но при этом даже не удосуживается объяснить их мотивацию. Вот, скажем, ситуация с Денисом. Этот Денис оказывается внуком одного из тех, кто отправил пионеров-героев в космос. Оказывается, дедушка завещал их дождаться. Денис дождался. Не особенно удивился. Помог, чем мог. А потом взял и нарвался на полицейских, причем так нарвался, что это повлекло за собой вскрытие квартиры, обнаружение в ней странных детей... В общем, поступочек его оказался резонансным. Так вот - читатель не получает даже намека на то, почему Денис так поступил. Абсолютно тупой поступок персонажа в свете того, какая на нем теперь ответственность. Тут бы дать его прошлое, тут бы хоть что-то через него проговорить. Например, Денис проникся тем, что познакомился с такими славными ребятами из прошлого, и захотел сам быть на них похожим. Да, объяснение это глуповато, но хоть что-то. Нет-нет-нет, ничего подобного на страницах этого романа вы не найдете. Автору надо было, персонаж сделал. И это просто самый яркий пример, если покопаться, кое-что еще точно сыщется.
Зато да - жестче и актуальней.
А в итоге - прямолинейней и манипулятивней.
Но порой все-таки журналист отступает перед писателем (ладно-ладно, не порой, а очень даже часто), и мы можем прочесть, например, вот такой абзац: «Елки зеленые, палки каленые, подумал Антон, даже не удивившись, что вспомнил вторую часть поговорки, которую не слышал лет сорок. Олег же ничего не смотрел. Ничего не слышал. Ничего не знает. Он не смотрел «Назад в будущее», «Звездные войны» - настоящие, а не те, против которых надо было выступать на уроках мира, - «Крестного отца», «Полицейскую академию», «Горячую жевательную резинку», «Пилу» и «Мстителей», «Тома и Джерри» и фильмы с Джеки Чаном, «Игру престолов», «Санта-Барбару» и «Просто Марию», вообще ни одного сериала и мыльной оперы. Он не играл ни в одну видеоигру, ни на компьютере, ни на плойке, ни на «Денди», - ни в «Доту», ни в «Ассасин крид», ни в танчики, ни в «Принца Персии», «Вольфштайн» или «Диггера» с «Арканоидом». Он не слышал «Нирвану», «Рэдиохед», Адель, «Эйс оф бейз», «Ласковый май», Земфиру, «Комбинацию», «Аквариум», Летова и даже Цоя - и «Битлз» с «Ролинг Стоунз», скорее всего, тоже не слышал, разве что в фортепианных переделках для «Утренней почты». Он не видел видеокассет, дискет и дивиди. Он не пробовал «Инвайт-плюс», «Доктор Пеппер» и «Доширак», суши и лазанью, «Кэмел» и шмаль - ну это как раз славу богу. Он не знает, что такое водочные очереди и талоны, выдача зарплаты продукцией, бартер, толлинг, мечта о карьере валютной проститутки, спекуляция ваучерами, МММ, Чумак и Кашпировский, закошмаривание бизнеса и братковские аллеи на кладбищах. Он не верит в Бога и не верит, что в него всерьез могут верить люди младше шестидесяти. Для него шестьдесят - это глубокая старость, не потому, что он мелкий, а потому, что в его время, три дня назад, так и было. Он не знает почти ничего про Горбачева, Ельцина и Путина, и даже про Сталина и Хрущева особо не знает, потому что про них начали усердно говорить в перестройку, а к восемьдесят пятому году Сталин был усатый черт из самых скучных эпизодов кино про войну, а про ГУЛАГ, особые тройки, расстрел в Новочеркасске и карательную психиатрию все старательно не помнили. Он не знает про Чернобыль и «Челленджер», про Карабах и Донбасс, про Югославию и Грузию, про Беслан и «Норд-Ост», про 9/11 и 911, про пончики и копучино, про кофеварки и микроволновки, про Таиланд, трансвеститов, ЛГБТ, новую этику, новых русских, «нью балансы», новую экономику, сырьевую иглу, зависимость курса рубля и наполняемость бюджета от цены на нефть, про экономические кризисы и политические протесты, про все разрешенное, все запрещенное и все, что еще будет запрещено».
«Возвращение "Пионера"» могло бы быть не только про детей в космосе, подвиг ради человечества и всякое такое, оно могло бы быть и про все это. А еще про то, что в советском прошлом было не только хорошее, а в российском настоящем есть не только плохое. А получилось про то, что мир лежит во зле, все продано, хуже быть не может, есть, конечно, маленькая надежда на улучшение, но слишком уж призрачная, а еще «Пломбир» был вкусней. Позиция эта весьма популярна в определенных кругах нашего общества, вот она - ЦА «Возвращения "Пионера"». Правда, стоило ли ради выражения такой идеи заниматься всей этой деконструкцией и городить сложные фантдопущения - не ясно. Наверное, все-таки нет, ведь получилась же очевидная стрельба из пушки по воробьям.