3.5 Смесь Гоголя и Булгакова на фоне Пушкинской "Метели"

Мне давно было любопытно это прочитать, но электронного варианта я так и не смогла найти. Пришлось слушать. Кстати, аудиоверсию сделали в стиле аудио-сериала, т.е. со всякими там шорохами, звонами и стуком копыт, что в общем-то получилось очень неплохо, пусть и не доросло до полноценного радиоспектакля.

Книга довольно необычная и специфическая. Хотя, может в декабре такая как раз и нужна. По структуре – это набор рассказов, которые объединяет главный персонаж – Владимир Иванович Даль. Да, тот самый, который словарь.

«Стремление к таинственному заложено в ум человеческий. Так же, как тяга к знанию. Знания впитываешь, всасываешь, смакуешь, пожираешь, хапаешь, грызёшь, хрупаешь, рвёшь, жрёшь, лопаешь, хаваешь, глотаешь. Давишься ими. Пока жизнь не поставит подножку. И знания с тебя не осыпятся трухой. И окажется, что у тебя нет власти ни над чем. Выходит, нам так же отчаянно, как знания, нужен и покров тайны, наброшенный на жизнь? Почему? Без него она слишком... Какая? Страшная? Голая? Грубая? Одинокая? Поэтому мы так падки на тайны? На те немногие, что ещё не покромсаны ланцетом, не уложены под микроскоп, не учтены телескопом, не вращают моторы, не возят через Неву праздных пассажиров?».

На вопрос, не немец ли он, Даль несколько раз отвечает, что он русский, просто мать была немка, а отец датчанин. Даль едет из Дерпта (где он был студентом медицинского факультета местного университета) в Петербург. Зима, лошади, ямщики, затерянные в снегах деревни, в каждой из которых происходит что-то странное.

Это странное напоминает какую-то слегка фантасмагорическую смесь Пушкинской «Метели», «Рассказов врача» Булгакова и Гоголевских интонаций, даже не столько в смысле прямого столкновения с нечистью из «Вечеров хуторе близ Диканьки», а скорее общего ощущения легкого безумия и вместе с тем будничности происходящего.

Рациональное мышление юного медика сталкивается с мистическими представлениями деревенских жителей, которые раз за разом оказываются не такими уж и мистическими.

«Не стесняйтесь беседовать сами с собой, — без улыбки наставлял профессор Мойер. И тем же аттическим тоном, не моргнув глазом. — Можно узнать много нового и интересного». Потом давал смешкам улечься, и когда снова видел перед собой ясные внимательные глаза студентов, повторял: «Нового, интересного — и важного. Не пренебрегайте! Лучше прослыть чудаком, чем покрыться умственной тиной».

Сегодня вечером Владимир Иванович охотнее всего покрылся бы умственной тиной..

— Четырнадцать заболевших, стереотипные симптомы, которые исключают притворство. Приступы. Усиление, постепенное истощение сил организма. Новые больные.

Профессор Мойер был прав. Вывод бойко выскочил вперед — как будто того и ждал.

Владимиру Ивановичу он не понравился:

— Мы имеем эпидемию.

Владимир Иванович ни разу не имел дело с эпидемиями».

Описание всех этих историй больше всего напоминает старый дневник, из которого часть страниц вырвана, а часть закапана чернилами, так что не всегда удается толком разобрать, а что же случилось на самом деле.

В финальных главах читателя сначала окунают в суровые будни студентов-медиков (с избытком натуралистических подробностей), а затем, видимо, для контраста – в тайны заснеженных елей и древних заговоров (слова звучат непонятно, но завораживающе, да, хотя трудно отделаться от аллюзий на змеиный язык, знакомый по Хогвардсу).

Не уверена, что стала бы такое рекомендовать, тем не менее, получилась довольно любопытная вещь, как минимум, необычная. Хотя она называется аудио-сериалом, слушать ее с большими перерывами я бы не рекомендовала. Отсутствие четкости и ясности происходящего отлично способствует потере нити повествования, а заодно и зачарованности этой длинной зимней дорогой.