3.5

Наверное, я хотела сорвать уже пластырь. Или закрыть гештальт прочтения мейнстримной книги. Или же от того, что счетчик советов превысил все приличия. Я не знаю. Но вот уже я смотрю на приложение Литреса, оно смотрит на меня в ответ очередной рекомендацией «Щегла», и вот мы здесь.

Если когда-нибудь я доберусь до третьей книги, то, полагаю, она сможет подтвердить окончательно мою теорию, что литература Тартт на самом деле – тест на визуала. Это красивый текст, в части рождества он еще и отлично синхронизируется в части постоянного снегопада за окном в последние дни, сугробов и вот этого шороха и хруста под ногами, когда пытаешься куда-то доскользить. Но вот он именно, что на визуала. Это все очень красиво описано, когда ты можешь себе от и до все представить. Полагаю, моя проблема в том, что я к ним не отношусь.

Где-то здесь у литературно образованных, в отличие от меня, людей может несколько задергаться глаз, но ведь мое субъективное впечатление не должно быть верным? Чем ближе был конец книги, тем более стойким становилось мое ощущение, что Тартт попыталась зайти на территорию битников. Нью-Йорк, потерянность, наркомания и дурное сердце, которое говорит, что совершенно не хочет жить идеалами «американской мечты», и тянет как можно дальше от всего, что принято обществом. Но там, где у битников была искренность, у Донны Тартт много красивых слов, но ощущение стороннего наблюдателя даже при тексте от первого лица. Там, где становилось больно и страшно от того, что можно потратить всю жизнь на вечный поиск себя в мире и не найти, в «Щегле» скорее чувствуешь себя некомфортно. Может быть, это на самом деле очень хорошо прописано, как человек застревает на всю жизнь в травмирующем событии подросткового возраста, что не находит в себе силы к нормальной жизни или хотя бы к тому, чтобы замечать вообще других, но я этому не поверила. Наверное, так это можно назвать. Как будто не сошелся во мне этот парадокс острой восприимчивости к невзрачной картине и совершенной глухости к близким людям, когда Теодор так носился со своей травмой и за долгие годы не заметил, что вообще-то Пиппа была травмирована там же, но куда больше. Эти два момента практически соприкасаются в точке, где проявляется простое человеческое желание владеть красотой искусства, антиквариата, человека, но между ними всегда есть зазор, что Тео меня так и не убедил. С другой стороны, вряд ли у автора вообще была такая цель. В конце концов у книги, наверное, миллионы читателей. И все мы прочитали миллионы разных книг, у каждого своя.

Я могу оценить с литературной точки зрения параллель между цепью щегла и тем, как картина приковала к себе Тео. И построение книги, потому что я вообще люблю закольцованность, тем более, она тут достаточно изящна. И текст, скажу в сотый раз, красивый и легко читающийся, а многим книгам я была готова простить любые минусы только за это. И история заставляет смотреть в себя, оценивая параллели и сравнивая, что куда более важно и ценно, чем субъективная оценка уровня «понравилось/не понравилось». И финальные страницы даже во мне что-то да трогают. И с Хоби, и с пронесенной через всю жизнь темой «мама, мне так много нужно тебе рассказать», и последняя часть последней главы в целом. Лет в 17 у «Щегла» были бы шансы запасть в сердце куда глубже. Но мне уже побольше лет, я с некоторой точки зрения можно сказать, что переросла Тео, не по возрасту, а по «отпусканию» что ли.

Для меня в целом это, пожалуй, и есть книга о том, как важно пережить и отпустить. Ситуацию, чувство вины, давно ушедших людей, упущенное, хорошее или плохое. Жизнь и без того чудовищна и бессмысленна, чтобы еще и потратить ее всю на самоедство.

Так вот. К финалу отзыва. Я все еще свято верю, что не все книги в жизни должны именно «нравиться». И ты не обязательно должен найти себя в герое. И согласен ли ты с автором, если он вдруг продвигает очень рьяно свои взгляды, – аспект десятый. Зачастую важно то, вызвало ли это эмоции, задало ли какую-то тему, сформировал ли ты собственное мнение в ней хоть из согласия, хоть из противоречия, заставило ли пересмотреть что-то в себе или провести переоценку чего-либо. И если да, то это все было не зря.

«Щегла» я читала не зря.