5 О том, как мы упорно пытаемся распихать все события в жизни по двум разным кучкам - плохое сюда, хорошее сюда, - и постоянно промахиваемся мимо жизни

История взросления, когда еще в детстве всю твою жизнь резко меняет травма – внезапная, неконтролируемая и не поддающаяся осмыслению личная трагедия. Двенадцатилетний Тео выживает при взрыве в музее Метрополитен в Нью-Йорке, где теряет мать, встречает любовь и прикарманивает предмет искусства– «Щегла» работы нидерландского художника Карела Фабрициуса, который становится и источником постоянной тревоги для Тео, и той движущей силой, которая следующие пятнадцать лет будет побуждать его продираться сквозь жизнь.

В первой части романа нас вместе с Тео бросает из одной семьи в другую – благопристойная и холодная Барбуров, лицемерная и до губительного азартная – блудного отца, а дальше – антикварная и домашняя Хоби. Все эти образы получают развитие во второй части, которая резко переносит нас на восемь лет вперед, и тут мы сталкиваемся с уже совсем другим Тео. Мне эта внезапная трансформация стала будто обухом по голове, и я с опаской отложила чтение. Но пришлось вернуться, потому что история не отпускала, а дальше – смириться, потому что в реальности другим Тео и не мог вырасти.

В конечном месте встрече – в гостиничном номере в Амстердаме накануне Рождества, куда Тео после криминальной развязки сюжета забрасывает хаотичная и все еще не поддающаяся осмыслению судьба, повествование начинает граничить с психотическим, и от болезненных попыток сложить пазл жизни и смерти через образы самых важных для каждого человека людей мне как читателю оторваться было невозможно, хоть временами и хотелось...

Из субъективных недостатков: мне игра с героями и сюжетами Достоевского показалась немного нарочитой, а Борис (как и вся его братва) – цветастыми нескладным персонажем, как будто собранным из где-то слышанных обрывков рассказов о тяжелой доле и безбашенном характере жителей Восточной Европы. И все же прекрасен и освободителен взгляд на жизнь, который он с весьма забавными примерами предлагает Тео, так же, как и его гениальное в своей простоте, абсурдной логичности и задорности решение проблемы Щегла. Это решение, конечно, развязка романа, и хотелось бы думать, что Тео, наконец, вздохнет полной грудью и дальше с легкостью зашагает по жизни, но автор, похоже, предлагает менее позитивный взгляд на преодоление травмы.

И тут важен образ Пиппы – той девочки, с которой Тео встречается взглядом за минуту до взрыва, и кажется, что их связала судьба и они должны быть вместе. Только самой Пиппы в книге нет - она лишь прекрасный, но отстраненный образ, не наделенный ни мыслями, ни чувствами, ни эмоциями. И, пытаясь годами посмотреть на нее то крупным планом, то дальним, Тео все время промахивается и попадает в пространство «между» - в холодное и вечное пространство, где живет искусство, объединяющее эпохи и судьбы, но где, похоже, нет места счастью, разделенному с другим, живым человеком, где каждый – пленник, запертый в своем одиночестве, гордом и уязвимом.

А бонусом читателю идут насыщенные деталями лайфхаки, как подделывать антиквариат и использовать предметы искусства в преступных схемах, подробное описание поступков и мотивации высокофункционального наркомана, а еще – передающаяся сквозь страницы липкая тревога и внезапные приступы отчаяния и страха, которыми сопровождается все повествование и внутренний мир Тео.