4 «В зимнем воздухе пахло древесным углем, и я не знала, что реальность уже тогда превратилась в воспоминание.»

Мучительно созерцательное и томно обволакивающее, как что-то приятное, но давно забытое. То, что до конца не можешь вспомнить, но всей душой стремишься охватить. Тоска по давно минувшему, но такая тёплая, мягкая и грустная…

«Стол посреди комнаты оказался затянут одеялом из пыльной паутины лет, дней, минут, под которой угадывались гребень, чашка, блюдце, какие-то банки. Бесформенные предметы, застывшие во времени.»

Боже, о чём это я? Поймёшь ли ты меня, читатель? Окрыление, охватившее меня во время чтения романа, нельзя спрятать во флакон из слов. Иначе оно порвётся, слишком тонкое и хрупкое, как лепестки… С чем же ещё сравнить? Есть ли что-то в вещественном мире? Струящееся, словно летнее платье, произведение. Как странно писать такое о книге…

Шведская литература обладает не поддающейся моему объяснению и понимаю магией. Да-да. С чем ещё можно сравнить странные ощущения внутри во время и после чтения? Разве только с влюблённостью или сильным волнением. Внутри мотыльки, и они рвутся наружу — хотят кричать и заявлять о себе. Испытывала ли я такое? Да, когда читала А. Стриндберга, С. Лагерлёф и даже Ю. Харстада. Почему же потрясение остаётся таким сильным, как и в первый раз?

Повествование в этом вальсе из слов (а как ещё можно назвать этот роман?) ведётся о двух разных историях, которые всё-таки переплетаются, но автор не открывает нам подробности. Он вообще не говорит ничего. Читатель проживает, испытывает и додумывает всё сам. Элисабет Рюнель превращает и его в героя (или в свою марионетку?). И вот вы уже там, внутри истории. Какой? Решать вам. Но нужно ещё и решить, что делать, куда идти и где искать помощь?

«В этой деревне так остро чувствовалось отсутствие людей, что казалось, будто оно звучит как один тяжелый горестный хор голосов из тишины покинутых улиц.»

Грустный роман. Печальные истории, в каждой — есть надрыв. Недоумение, возмущение, горечь обеспечены тому, кто возьмёт в руки эту книгу. Но эти чувства не станут разъедать — они превратятся во что-то расплывчатое и приятное. Медленное и созерцательное чтение.