3.5 Генри.

День первый.
Дорогая, ты была права, перелететь на воздушном шаре океан - задача не из легких. С меня пиво. Только ты и знаешь, как я мечтал остаться в одиночестве на острове. На необитаемом, уютном, хрен пойми где, в океане - в синеве лазури и руках Киприды. Знаю, что ты терпеть не можешь тот момент, когда я изображаю из себя писаку девятнадцатого века, но потерпи еще немного. Судя по сухим кокосам и тощим крабам, меня хватит дней на пять, семь.
Как ты уже поняла, я застрял на каком-то клочке суши. Шар, увы, порван, а в корзине нет запасов воды. Из плюсов - спички, пачка сигарет и любовный роман в потрепанном издании. Ирония, мать твою, остаться на острове с такой книгой. Если в раю увидят с чем я притащился, не поймут.
Пойду я вглубь острова, поищу воды.

День второй.
Вода нашлась, что не сказать о мясе. Видела бы ты мою хижину, милая. Распорядок дня простой. Утром поиск кокосов и сухих веток. Днём, в силу невыносимой жары - чтение той паршивой книжонки, о которой уже говорил. Ближе к вечеру - поиск крабов для ужина. Представь на минуту, как я тут сижу, без тебя, без сигарет, в потрепанных штанах и с поцарапанными пятками. В минуты спокойствия читаю про голые ноги Шугарт Бет. Во истину вселенная наполнена иронией. Сексапильная Шугарт Бет, которой всего-то тридцать три, соблазняет меня на страницах. Свои письма я вложу в её страницы, захочешь разделить со мной последние мгновения - прочитай роман. Уверен, тебе понравится. Чего только стоит её пёс - Гордон. Он словно олицетворяет ее внутреннее ощущение искренней привязанности к мужчине, скорее даже, желанию быть уязвимым перед ним.
Порой невыносимо читать, как Шугарт Берт прижимают к стене, поднимают ее ногу и опускаются на колени. Руки мужчины стремятся вверх, заставляя женщину почувствовать себя на изломе чувственности. В общем, жаль, что на острове нет тебя, нет сигарет и виски. По ночам я утешаюсь тенями от костра и, если повезет, стуком дождя.
Доброй ночи, дорогая.

День шестой.
Мне кажется, я похудел на килограмм десять. В знойный полдень кружится голова. На третий день повредил руку, упав с обрыва, по итогу не мог тебе царапать заметки. Вероятно, у меня перелом ноги и осталось мне не так много, как я рассчитывал. Пишу, как есть, без утайки. Впрочем, как всегда.

День седьмой.
Нужно идти за водой.
Воды нет.
Сигарет нет.
Тебя нет.

Есть только Шугарт Берт, её старый городок, в который она вернулась. Словно вернулась в детство, чтобы бросить вызов прошлому. Красиво и паршиво. Эта книга лучшее олицетворения моего состояния.

День девятый.
Это последний листок, дорогая.
Еще одна ирония и девятый круг ада.
Надеюсь, ты найдешь когда-нибудь эту книгу и мои заметки.
Дай ей шанс, милая. Шугарт Берт стала частью меня, с ней я говорил по ночам, с ней я просыпался. В конце концов, лучшее, что есть в Шугарт Берт - это ее собака. Эта женщина никогда не сдавалась, всегда была готова идти до конца. Если будут минуты, когда ты упрешься в стену и захочешь все бросить, открой мысли Шугарт Берт, вспомни меня и улыбнись.

Жизнь прекрасна.

Всегда любил тебя, люблю и всегда буду любить.
Твой Генри.