4 Спойлер «Страдающее Средневековье: почему «Рыжая Племянница Лекаря»-качественно написанная тёмная романтика о психологических травмах.»

Кровь, токсичная ведьма и, конечно же, аристократы: трилогия заворожила с первых страниц, оставшись верной добротным сюжетным поворотам на фоне хоть и предсказуемой, но тёплой истории о рыцаре и прекрасной даме.

Это уже второе прочитанное мной произведение автора после блистательной «Иллирии», которая ещё в декабре так взволновала меня. Роман оказался невольной книжной экранизацией той самой пресловутой истории любви двух подростков из Вероны, положивших конец семейной розне запретной страстью. В версии Марии Заболотской, которая, к слову, вдохновлялась совсем не трагедией семейств Монтекки и Капулетти, всё не так по-юному трагично, но очарование жарким городом и ночными свиданиями у окна и вправду заставит вас потерять если не голову, то ночной сон ещё на долгое время после эпилога.

В «Племяннице…» же удивительным образом смешались восторг и предсказуемость. Каноны жанра хоть и соблюдены, но ограничены и взяты под стражу: простоватая провинциалка с горящими на солнце волосами прибывает в большой город, где её чудаковатого дядюшку-лекаря Абсолома замечает столичная принцесса, супруг которой уже давно мучается душевным недугом. Меланхолия красавца-Огасто, конечно же, оказывается сложнейшей квинтэссенцией разбитого сердца принца демонов, натурально садистских настроений северной колдуньи, нереализованных амбиций беловолосой ведьмы и беспрерывных распрей между тёмным измерением высших существ и человеческим миром, так уютно погрязшим в глупости и религиозных постулатах. Такое причудливое собрание образов, без сомнения, препятствует развитию надвигающегося мезальянса Огасто и фривольной протагонистки, являя читателю скрытую сюжетную линию с угнетённым пленником дворца, образ которого впоследствие трансформируется в утончённого мстителя с кризисом идентичности.

Первую половину тома я одолела практически за день, чего не скажешь о оставшейся части романа. Неизбывная радость вдруг сменилась усталостью и желанием поскорее расстаться с персонажами, которые, тем не менее, успели мне понравиться. Автор, хоть и смогла высмеять сюжетные шаблоны, так часто отдающие банальностью, но главных героев не удержалась выписать в традициях романтического жанра. Юная Фейн, само собой, рыжеволоса, усыпана веснушками, словно поцелуями солнца, отмечена кровью лесной девы, наивна, словно дитя, и, бесспорно, гибельна для юношей, наследующих трон. Её мягкие чары лишены индивидуальности, и отличить образ Фейн от идентичного типажа становится затруднительно. Взбалмошная прелестница, попискивающая за спиной у кавалера уже к середине повести успела изрядно утомить, а сам принц-вызвать обжигающее недоверие. Персонаж Рекхе вообще трагичен сам по себе и без чувственных терзаний, так дивно упростивших историю. Убийство матери, жестокая расправа, обет безбрачия при дворе отца, предательство первой любви, заточение в подземелье без права добровольно прервать страдания, овладение мёртвым телом, изгнание, в котором ему каждую минуту грозила мучительная смерть, невозможность вернуться в родной дом к отцу-монарху…Перечислять злоключения тёмного наследника можно долго, но с таким списком травм удивительно, что загнанный Рекхе вообще сохранил способность контактировать с миром, употреблять пищу и засыпать по ночам. Безоговорочная верность его рыжей маленькой возлюбленной не смогла бы и за четыре тома вызволить персонажа из омута боли, лишений, потерь и болезней, с которыми ему пришлось столкнуться. Возможно, мои ожидания были навеяны историей белокурого эльфа Астариона из Baldur’s Gate 3*, где наиболее правдоподобно продемонстрирован процесс исцеления тёмного существа с мрачной предисторией, пережившего столько же горя, сколько и Рекхе. Разумеется, реакция на стресс у всех разная, но поверить в здоровые чувства персонажа, готового на изощрённые издевательства ради фиктивного образа, созданного в порыве всепоглощающей эйфории, я не смогла. Нервная одержимость принца рыжеволосой Фейн, к сожалению, угадывается лишь в рамках болезненного отсутствия каких-либо социальных связей и патологического страха получить ещё один кривой кинжал в израненную спину. В этом случае книгу воспринимаешь не как пример вдохновляющих отношений двух зрелых людей, а тяжёлую историю о неопытной бунтарке, жаждущей воспламенить любовь в глубоко больном существе, которому ничего, кроме тёплой кровати и топлёного молока в окружении любящей семьи на описанном этапе его жизни, и не нужно.