4 Начало

Есть книги, которые вроде как бы стыдно не прочитать. Однако, чтение все откладывается. Останавливают две вещи: объем и некое почтение перед авторитетом произведения - не беллетристика, читать надо медленно, а значит нужно достаточное количество времени (желательно ежедневного).

С Прустом случилось так. Том "У Германтов" ("Зарубежный роман ХХ века", перевод Любимова) был у меня с восьмидесятых годов. Но с середины не начнешь, в бумаге Пруста в те годы найти было трудно. Да, наверное, и страстного желания прочитать не было - ведь уже давно в любом переводе можно найти электронный вариант. Но - "мы любим бумажные книги". И вот в прошлом году в нашем "Букинисте" встретил "Пленницу", изданную в той же серии. И, наконец, у меня появились "По направлению к Свану" и "Под сенью девушек в цвету" в нужном издании и переводе. Начало есть, желание начинать чтение тоже. Такая вот история.

Впечатление. Текст для восприятия непростой. Пресловутый "поток сознания", когда за вкусом чая с кусочком бисквита через сложную цепочку ассоциаций возникает воспоминание о тете Леонии, ее служанке Франсуазе, их спокойном бессобытийном бытии, о лете в Комбре. Эпизоды и лица сменяют друг друга, часто подчиняясь не временнОй или логической связи, а так же как мысли - возникающие иногда в последовательности абсолютно нелогичной.

Прежде чем выйти из церкви, я опускался перед алтарем на колени, а когда вставал с колен, то внезапно ощущал, что от боярышника ко мне доносится сладко-горький запах миндаля, и тут я замечал на цветах пятнышки с желтоватым отливом, и я представлял себе, что этот запах скрывается под ними, — так вкус миндального пирожного таится под его пригорелою корочкой и точно так же нежность щек дочки Вентейля скрывается под веснушками. В противовес безмолвной неподвижности боярышника, прерывистый этот запах был как бы шелестом той напряженной жизни, от которой трепетал весь алтарь, подобно деревенской изгороди, где шевелятся живые усики, напоминающие почти рыжие тычинки некоторых цветов, как будто не утративших весенней ядовитости, назойливости, свойственной насекомым, сегодня преображенным в цветы.

Герой, от лица которого ведется повествование, в памяти своей пытается вернуться в то "утраченное время", которое есть у каждого из нас. А здесь - это годы детства, а шире - годы до Великой войны, ставшей катастрофой для многих из поколения Пруста, катастрофой, уничтожившей веру в движение цивилизации "по направлению" к идеалам гуманизма.

Другой герой - Шарль Сван, выходец из богатой буржуазной семьи, но принятый в аристократических кругах, благодаря своему интеллекту, образованности, тонкому пониманию искусства, умению в разговоре изящно выразить свою мысль. Странной кажется его любовь к Одетте де Креси - женщине весьма заурядной, не слишком умной, но у Свана она ассоциируется с живописными идеалами женской красоты, а начало любви возникает при слиянии поразившей его музыкальной фразы с обликом Одетты. Хроника чувств Свана к этой женщине детальна и внутренне подробна. Но рассказ этот передает развитие чувств героя. О том, что движет поступками Одетты, каковы ее чувства к Свану автор прямо не говорит. Рассказ обрывается в момент охлаждения (просветления?) Свана и переходит к воспоминаниям Марселя о зарождении его детского чувства к дочери Свана и Одеты.

Буду читать дальше.