4 Века уходят неотложно — дуэль исчезнет до конца И это к лучшему, возможно. Но, боже мой, как будет сложно призвать к ответу наглеца

Так и размышлял Райк Виланд, когда наткнулся на коллекцию камней с мест известных поединков. В результате появился вот этот плотно сбитый сатирический роман про историю последней дуэли в Германии, Пушкина, Лермонтова, Тургенева с Толстым и несчастной леопардовой шкуры.

Констанция Керн ушла от возлюбленного к своему психотерапевту. Подозреваю, что проще было бы обратиться в ассоциацию, но Александр Шилль, незадачливый букинист, гик прошлого поколения, решил иначе и вызвал обидчика на дуэль. Обидчик — Оскар Б. Марков — даром, что психиатр, волочит за собой целый шлейф ментальных болячек...

Вызвать этого человека на разговор по душам и объяснить ему, что он вел себя неподобающе? Да он и без меня это понимает. Написать письмо в гильдию психиатров и разоблачить гада? Нелепо. Кому от этого будет толк? Никому - ни ей, ни ему, ни мне.

На самом деле, отношения между клиентом и терапевтом запрещены всеми мыслимыми кодексами, и настучать было бы правильнее. Для Шилля же стало оскорбительным, что штраф за превышение скорости по ошибке пришел на его адрес, когда они с Констанцией уже успели расстаться. Этого он уже не мог вынести, по натуре он бы предпочел встретиться с обидчиком лицом к лицу.

В целом, персонаж Шилля - это такой собирательный образ романтизирующего прошлый век, когда и трава была зеленее, и холопы поучтивее:

Ах, что за блаженные, что за чудные времена! Господа секунданты встречались, в самых учтивых выражениях договаривались о выборе оружия, месте и времени дуэли, и ранним утром следующего дня противники мчались в экипажах на окраину города, чтобы, скрывшись за густыми кустами, спокойно сделать то, что должно было быть сделано. Разве кто-нибудь в такой ситуации мечтал, чтобы им составили компанию офицеры полиции?

По стечению обстоятельств дуэль - штука запротоколированная, сопричастная с кучей ритуалов, обычаев и правил, - превращается в фарс. Женщины и мужчины меняются ролями, оперу "Евгений Онегин" срывает наряд полиций, срегировавший на вызов о стрельбе, а успокаивающий ретрит превращается в сплошные мучения.

В конце концов, гипотетическая дуэль захватывает совершенно сторонних людей. В этом плане показательна история Маркова: если в вашем романе паранойей страдает всезнающий психиатр, на мой взгляд, это ставит под сомнение полезность психотерапии, как элемента культуры. Ретрит Констанции, связанный с молчанием, когда общество буквально давит на тебя, вынуждая притворяться просветленной - этот кусок рассказан от имени Констанции - однозначно меня позабавил. Кстати, учитывая, что Марков втравил в собственные дела еще одну клиентку, я поражаюсь, как он вообще удержал лицензию?

Мужчинам всегда нужно бороться, иначе они утрачивают смысл жизни. Но скажи на милость, где в современном мире им быть героями, где смело смотреть в лицо смерти? В офисе, когда в принтере застряла бумага? Или на шоссе, когда кто-то их подрезает?

В том-то и дело, что ни одна книга не напишет, какой ценой покупается этот пустяковый героизм, сколько ресурсов задействуется, чтобы два барина шпагами помахали.

Вторая сюжетная линия целиком посвящена дуэли между Роландом Штрунком и Хорстом Кручинной, которого застали вместе с фрау Штрунк на одном диване в леопардовой шкуре. В ответ на пространные объяснения последовало заверение, что, извините, диванов в доме хватает, нечего им было делать на одном. В результате автор проходится по всей верхушке Вермахта, кого когда взяли, а самое главное - куда занесло ту самую леопардовой шкурой.

По атмосфере роман напоминает "Поединок" Куприна и "Дым" Тургенева, только замешанного в диком коктейле современных предрассудков и привычек. Если вы любите историю Германии и пространные отступления про европейскую культуру прошлых веков, думаю, вам понравится.

Подписывайтесь на мой телеграм!