5

Наконец перечитала роман, который поразил меня лет в 15-16. В этот раз тоже поразил, но заметила, что в этот раз читать было тягостнее, чем в юности. Временами прямо хотелось ворот рубашки рвануть, подбежать к окну и долго дышать свежим апрельским воздухом, так душно было в книге.

История, думаю, всем более-менее известна. Хроника гибели одной семьи — семьи, где не было любви, жалости, сердечной нужды друг в друге. Головлевы богаты, имениты, но затхлостью веет в их хоромах даже в самые обильные годы. Головлевы больны, но причина их родовой болезни автором не названа. Можно даже подумать, что причина иррациональна, как проклятие.

Центральный герой романа — Иудушка Головлев — бесспорно, один из самых пугающих образов русской классической литературы. Это паук, который умерщвляет своих жертв медленно, изощренно, впрыскивает в них яд и затем выпивает из них всякую жизнь. Я его даже представляла временами как огромного человекообразного паука, который затаился в своем сумрачном, пыльном кабинете и терпеливо поджидает очередную добычу, перебирая цепкими мерзкими ножками. Его слащавый, удушающий язык — клейкая, намертво обездвиживающая паутина.

Вот только виноват ли Иудушка, что он Иудушка? Точнее, до конца ли он виноват, вполне ли виноват? Или он продукт головлевской патологии, сам жертва родового фатума? Да виноваты ли в полной мере все Головлевы, что они родились мертвецами? Конечно, во многих злых делах они точно виноваты. Автор показывает нам зачатки рефлексии Арины Петровны, Анниньки, даже Иудушки. Совесть иногда говорит им, что и где пошло не так. И отвергнуть ее голос — их выбор. Но всё же чувствуется, что им как будто сложнее, чем прочим, бороться с неправдой в себе, как будто гнилые клетки уже безнадежно руководят их волей. И порой какая-то брезгливая жалость по отношению к Головлевым шевелится в сердце.

Да и финальная сцена помешательства Иудушки (или просветления?) не позволяет закрыть книгу с мыслью "собаке собачья смерть". Иудушка страдает. И тут бы злорадствовать, но злорадства нет. Только горечь. Пусть Бог судит Головлевых, а я не стану.