3 Homo Peterburgus, или...

Вселенский плач по украденным возможностям.
Книга про Петербург - это уже потенциальный кандидат попадания в виш. Помню, что она почивала у меня в закромах со стародавних времен, будучи чуть ли не номером вторым с конца в списке. А уж книга от коренной петербурженки...
К нашим гранд-дамам русской литературы я испытываю некий пиетет и трепет. Только Дина Рубина помогла побороть это предубеждение. Но Елена Чижова... Ох, что-то я не совсем подружилась с книгой с первых страниц. Конечно, это мемуары, и автор будет рассказывать о своей семье. Но начнет почему-то с молодости мамы - а потом перекинется к бабушкам и прабабушкам...
Зарождалось такое чувство - что все это можно было сделать изящнее. То ли в стиле семейного альбома - читателю же предлагается рассматривать старые фотографии, подробно их описывая. Немного неловкое чувство, словно заглянул в гости к малознакомым людям - а тебя плотно усаживают на диван и кладут на колени семейные альбомы, попутно вываливая все подноготные: кто с кем спал, кто кем был. Не самое мое любимое развлечение в гостях. Еще меня сбивает с толку - лютый разброс по стилю. То она пишет - поэтично, мечтательно, возвышенно, но нет-нет да и прорвется что-то вроде "шалавы" и прочего... Я знаю про любовь Дины Рубиной к русскому мату - но у нее он органично вплавлен в текст, герои умеют на нем разговаривать. Здесь же - такой размах, такой полет, и тут тебя как из дробовика сбили и мордой в грязь вжали. Странно и сбивает с толку. Возможно, объяснение этому найдется позже. Ну, если не семейный альбом - то воспоминания по дорогим и ценным семейным вещам: был же там неплохой рассказ про портновские ножницы. Но...
Соглашусь со многими, что лучшая часть здесь - блокада и пост-блокадный Ленинград. Хотя автор и изо всех сил пытается опровергать страшные блокадные байки: и ремни и ботинки они не варили, и "мягкие части" не ели. Может, потому что уехали во вторую волну эвакуации, а вот те, кто остались... И начинается часть, где забрезжила надежда на дружбу с книгой. Когда маленькая Аленушка росла на Театральной площади и ходила в Мариинку, как в ТЮЗ, но потом их выперли из гнезда и отправили - о, ужас! - в Купчино.
Это сейчас Мурино, Парнас, Комендантский и тд густо застроены и населены. Было время, когда это были пустыри и промышленные полигоны. Автор даже бросает ремарку

Спальные районы - не Петербург

Ну - к этому снобизму "коренных" можно и привыкнуть. Спасибо, на мой век не пришелся клич "Блокады на вас нет". Неплохие эпизоды дворового детства в Купчино и потом на улице Союза Связи, и особенно ценны чисто петербургские легенды о царице Авдотье или явлении Александра Невского. Но - вновь здесь соседствуют возвышенные ностальгические эпизоды и "подкладки" в общей ванной... Можно это списать на закалку ленинградских коммуналок, где самые рафинированные интеллигенты научатся брехать и огрызаться.
Ужасно меня сбивало, когда размеренное и мечтательное повествование прерывалась - то сводками погибших членов семьи, а то - целой лекцией об устройстве легкой промышленности в дореволюционном Петрограде. Про семью понять могу, а вот список - что сколько стоило... Был у нас в магистратуре такой предмет: то ли история, то ли философия страны изучаемого языка. Когда целую лекцию списком давались достижения промышленности Англии такого-то века. Еще с тех пор недолюбливаю эти списки цен, метров, тонн - словно экскурсия на советский завод. Ну а окончательно испортили мое отношение к книге последние две главы. Очень странная предпоследняя глава про "петербургские тексты" - практически в стиле постмодернизма, и если не Джойса, то Олег Стрижак - Мальчик , когда героиня бродит по центру и воображает себе что-то... неведомое. Про Петербург как просто декорации - спорно, но можно обдумать. Но последняя глава с этим ее рефреном

А я могла бы быть богатой наследницей

А ларвы, ларвы все украли! И эти ларвы - ох, порядком достают. Если бы да кабы - но от этого злого и колючего рефрена веет непроходящей обидушкой: отняли, забрали, мне - не дали!
Очень это заключение - какое-то гадкое и липкое, словно вампирит своими жалобами. Прям "пепел Рябининской мануфактуры" стучит в грудь и не дает жить с открытым сердцем и светлой душой. Местами было интересно - не теперь нет даже желания дальше знакомиться с автором. Мне запомнился Ленинград в Дина Рубина - Белая голубка Кордовы - такой светлый и живой. Конечно, можно списать, что он был студенческий и беззаботный, и в нем не было ларв, коммуналок и Купчино. Но вот гораздо более светлые мемуары писали Александр Ширвиндт (царствие ему небесное, до сих пор не могу поверить), Юрий Никулин, Евгений Леонов... Считаю, что даже Дарья Бобылева и Яна Вагнер, хоть и стиснутые в строгие корсеты жанров, которые сами выбрали - пишут более поэтично и удобоваримо. Обидно прям - даже не за декоративный Петербург, а за такое обилие разных стилей, что уже почти отсутствие.