5 "Миры проходят словно дым".

Ох, мне очень понравилось! Что неожиданно, даже удивлена. Удивительно легко читается эта одна из первых повестей постапа. Одну из ключевых сюжетных ролей тут выполняет рассказчик – восьмидесятилетний старичок Джеймс Говард Смит, бывший преподаватель литературы в университете Америки, из Сан-Франциско. Когда случилось бедствие, в 2013 году, ему было 27 и он был приличным цивилизованным человеком (в высокоразвитом мире), а сейчас вот, по прошествии многих лет он просто хилый старик в рваных шкурах в окружении маленьких дикарей-внуков – Эдвин, Хоу-Хоу, Заячья губа… И вот он им рассказывает историю падения цивилизации, свидетелем которой он был, в числе совсем немногих выживших людей. Дети понимают старичка с огромным трудом, они одичавшие и не понимают, чем, собственно отличается красный от алого, что такое мыло, считать могут только до 10 и убеждены, что раз бактерий не видно, то значит их и нету. Старичку обидно от этого, он даже плачет временами, и жалко его становится….

Писателем интересно описано начало эпидемии, любопытно.

«Микробы, попавшие в организм человека, убивали его с поразительной быстротой. Не было ни одного случая выздоровления. Это как азиатская холера: сегодня вы ужинаете с совершенно здоровым человеком, а завтра утром, если встанете пораньше, видите, как его везут на кладбище мимо вашего дома. Только эта неизвестная чума поражала еще быстрее, гораздо быстрее. Через час после появления первых признаков заболевания человек умирал. Иные протянули несколько часов, но многие умирали и через десять – пятнадцать минут. Сначала учащалось сердцебиение, поднимался жар, затем на лице и по всему телу мгновенно выступала алая сыпь. Мало кто замечал жар и сердцебиение: настораживала лишь сыпь. В это время обычно начинались судороги, но они длились недолго и были не очень сильными. После того как человек перенёс судороги, он больше не мучился и единственно – чувствовал потом, как быстро, начиная с ног, немеет тело. Сначала ступни, затем колени, затем поясница, а когда онемение доходило до сердца, человек умирал. Он не бредил, не спал. Он до конца, пока не останавливалось сердце, находился в полном сознании. И ещё странная вещь – до чего быстро разлагался труп! Как только человек умирал, тело его начинало распадаться на куски и словно таять прямо на глазах. Вот одна из причин, почему чума распространялась так быстро: миллиарды микробов, находившиеся в трупе, немедленно попадали в воздух».

А несколько позднее внимание привлекло также и описание поведения людей в окружающем их хаосе.

«Одни, не переставая пили, кричали, горланили непристойные песни. Вокруг них рушился мир, стеной стоял чёрный дым, а эти уроды предавались животному разгулу, ругались, дрались, убивали. А впрочем какая разница! Все гибли так или иначе: добродетельные и безнравственные, сильные и слабые, те, кто жаждал жизни, и те, кто устал от неё, – словом, все. Люди умирали. Умирал мир».

Также примечательный моментик – одичалый мир настоящего поделился на племена, и одно из них называлось племенем шофёров. Это даже поначалу позабавило. Но когда старичок пояснил, что из себя являл его основатель – шофёр Билл и как он обходился Вестой Ван Уорден – женщиной из (когда-то) высшего общества, которую он насильно сделал своей женой… ну, стало не забавно. И вот это тоже и верно подмечено, и печально:

«Он был злой и бесчестный человек. Понять не могу, почему чума пощадила его. Несмотря на все наши метафизические представления об абсолютной справедливости, в мире, казалось, нет никакой справедливости. Почему выжил именно он, моральный урод, грязное пятно на лике природы, подлый мошенник, способный разговаривать только об автомобилях, моторах, бензине, гаражах, с особым удовольствием рассказывающий, как он водил за нос и обирал людей, у которых служил перед чумой. И вот, несмотря на всё, ему суждено было уцелеть, тогда как погибли сотни миллионов, да нет, миллиарды людей, которые были лучше его!».

Также ближе к завершению эти строчки привлекли внимание:

«Не исчезнут только космическая сила и материя – они вечно движутся, взаимодействуют т создают три непреходящих типа: священника, солдата и правителя. Устами младенцев глаголит истина веков. Одни будут сражаться, другие — молиться, третьи — править, а остальные — большинство — трудиться в поте лица и страдать, и на их кровоточащих трупах снова и снова будут воздвигать то необыкновенное, чудесной красоты здание, которое называется цивилизованным государством».

Вообще читая вот фразу: «Миры проходят словно дым», высказанную бывшим преподавателем, ныне старичком да и смотря вообще на взаимодействие его с маленькими дикарями, задумалась… не о смерти даже, а наверно о том, что возможно пройдёт ещё не одна сотня лет, и если человечество к тому времени ещё сохранится, для кого-то возможно всё то, что есть сейчас, что нам понятно/близко/знакомо, для кого-то когда-то это всё будет чем-то странным/непонятным. Нелепо-фантастическим… Вроде бы и какая разница, ни меня, ни всех живущих в настоящее время уж не будет. Но тем не менее вот чувство странно-грустное какое-то посетило просто.

А ещё прям захотелось в будущем ещё что-то почитать у писателя, нужно будет порыться в описаниях сюжетов и скачать некоторые истории, вдруг и до них дойду.