3.5 Тепуй Джимми Ангел

Жизнь – это равнина, над которой высятся тепуи: выдающиеся личности, герои, первопроходцы. Края тепуя отвесны, не взобраться, и если великий человек не оставил воспоминаний, мы можем только догадываться о том, чтó им двигало, чтó он мыслил и переживал.

«Икар» – рваная по восприятию книга. Начинается в литературном отношении так слабо, содержит так много воды и красиво-гламурных фраз, что я уже почти решился забросить чтение. Но удержался на кромке срывающегося с крыла потока, и потом книга выруливает как самолёт на взлётную полосу, делает довольно длинный разбег, не спеша взмывает в воздух и летит до тех пор, пока не скрывается вдали в брызгах великого водопада, на которых играет радуга дел и судеб человеческих…

В романе три временных пласта и, соответственно, три части. Начало первой части – самый слабый участок книги. Одно только описание сельвы чего стóит: грубый, маложизненный, почти чёрно-белый набросок с многократным упоминанием, например, летящих белых цапель и красных ибисов, будто других деталей в сельве нет и приходится повторяться, чтобы читатель не забывал, что он всё ещё в сельве (да, такова се ля ви в сельве). Плюс схематические персонажи – многолетние бродяги по сельве. Впрочем, эти беспомощные страницы – по сути пролог. Потом, повествование становится куда живее с кульминацией – сценой приземления на тепуй, погружённый в туман и синюю тьму. Эту ночь герой будет вспоминать всю жизнь. Мы тоже.

Второй временной пласт уже получше, но материала у автора мало, колымага идёт тяжеловато, со скрипом, и он всовывает в текст новеллино о хищническом землепользовании великих прерий, что привело к деградации почв и пыльным бурям, а затем и к Великой депрессии. Да, Фигероа тем и отличается, что свободно насыщает романы научным, географическим, этнографическим материалом, но именно здесь вставка про Великий пыльный котёл никак с ходом романа не связана. Чтение становится по-настоящему интересным только во второй половине второй части, когда автор описывает нелёгкий труд лётчика на малом самолёте. Вот когда автор начинает показывать свою незаурядную силу в изложении специальных сведений, непосредственно связанных с сюжетом. Самый запоминающийся момент второй части – этнографический, когда из сельвы бесшумно выходят индейцы, садятся перед самолётом и три дня молча и неподвижно смотрят на странное божество, под крылом которого в гамаках все три дня лежат перепуганные белые, не зная чтó делать, потому что непонятно, чего ожидать от индейцев. Через три дня индейцы так же бесшумно исчезают, и герои могут улететь с этой поляны. Этнография – сильнейшая сторона Фигероа помимо умения выстраивать сюжет. Но в этой части я заметил одну очевидную ошибку: лётчик показывает товарищу на Полярную звезду, как на ориентир, если заблудишься. Всё бы ничего, но дело происходит в сельве, почти на экваторе, где ориентиром Полярная звезда служить не может! Она на этой широте (6°) едва возвышается над горизонтом и будет плохо видна даже на открытой местности. Не годится для ориентирования.

Ну и третий временной пласт – самый интересный. Особенно захватывает девятидневный спуск героев с километровой скалы. Это реальная история! И, конечно, кульминация всего романа – сцена, в которой индейцы гуаарибы строят лестницу в небо, лестницу спасения, лестницу по отвесной восьмидесятиметровой скале для спасения четвёрки голых белых людей, измождённых, израненных, уже приготовившихся умереть на узком уступе. И сила этих страниц опять в этнографии.

Страниц, демонстрирующих силу Фигероа в описании специальных навыков, экстремальных жизненных ситуаций и уклада жизни малоизвестных племён, в этом романе относительно немного. А вот в другом его романе – «Туареге» – таких страниц намного больше, пустопорожних фраз и лишней информации нет; сюжет держит в постоянном напряжении неожиданными поворотами, а концовка романа и вовсе настолько невероятна (и при этом абсолютно правдоподобна), что я не могу припомнить ничего подобного. «Туарег» – несомненная пятёрка, мне повезло, что я начал читать Фигероа именно с него. «Икар» заслуживает оценку заметно ниже.

Кстати, Фигероа объясняет, почему на «Икар» у него не хватало материала. Он взял за основу биографию реального человека, лётчика Джимми Энджела, о котором не была написана прижизненная биография. Была опубликована, как сообщает автор, только основательная статья в Life после смерти героя. Вот и приходится автору многое придумывать, начиная с несметного клада на вершине безвестного тепуя (не найден до сих пор) и заканчивая тем, что водопад Анхель расположен в ущелье (не расположен).

Чтó у меня в сухом остатке от романа? Хорошее впечатление. Во-первых, интересно было узнать о судьбе Джимми Энджела. Во-вторых, прекрасны страницы со спуском по тысячеметровой неприступной скале. И третье: при переходе от одного временного пласта к другому Фигероа удаётся создать дымку времени, которая в текущем романном времени («в моменте») абсолютно осязаемо заволакивает предыдущие события и создаёт у читателя то самое щемящее чувство, которое возникает у каждого, что вспоминает о прошедших временах, когда он был молод и счастлив. Одна только эта дымка времени оправдывает чтение. Как ни крути, а Фигероа молодец.