4 Спойлер Как пережить апокалипсис и все же оставаться в хорошем настроении: Уроки от Курта Воннегута

"На горьком опыте мы убедились, что рационального мышления недостаточно для решения проблем нашей общественной жизни. Проникновенные исследования и увлеченная научная работа часто имели трагические последствия для человечества, создавая, с одной стороны, изобретения, которые освобождали человека от изнурительного физического труда, делали его жизнь легче и богаче; но, с другой стороны, вносили в его жизнь тяжелое беспокойство, делали его рабом своего технологического окружения и - самое катастрофическое из всего - создавали средства для его собственного массового уничтожения."

- Альберт Эйнштейн, "Послание к интеллектуалам", 1948 год

"У нас есть управляемые ракеты и люди, введенные в заблуждение".

- Мартин Лютер Кинг, "Сила любить", 1963 г.

Вы ничего не видели в Хиросиме

Курт Воннегут написал роман "Колыбель для кошки" в непростое время двадцатого века. Это история о катастрофе, о страхе уничтожения, который преследует современное сознание после трагедии Хиросимы. Иона, находясь между апокалипсисом и смертью, рассказывает о жизни в конце времен. В романе переплетаются темы науки и религии, а автор задается вопросом о неизбежных угрозах для человечества. Воннегут представляет альтернативный способ существования вне истории, как и в своем предыдущем романе "Сирены Титана".

Напряжение в "Колыбели" возникает из-за неопределенности между правдой и вымыслом, жизнью и смертью, любовью и катастрофой, созиданием и разрушением. Это отражает трагическую абсурдность человеческого бытия. После апокалипсиса Воннегут переосмысливает человека через дискурс сакральности, подвергая сомнению рационализм как единственный способ понимания мира.

Роман начинается и заканчивается разрушением мира. Главный герой Джон хочет написать "человеческую" историю об атомной бомбе, противопоставляя человека и машину. Воннегут ищет смысл существования в контексте апокалипсиса и стремится найти искупление даже в пустоши после катастрофы.

В романе "Колыбель для кошки" Курт Воннегут поднимает вопрос о противоречии между прогрессом и апокалипсисом. Он показывает, как люди, становясь хозяевами атомной бомбы, одновременно оказываются под угрозой уничтожения. Это отражает шизофрению двадцатого века.

В ответ на эту иронию Воннегут предлагает создать собственную систему ценностей через литературный вымысел. Он придумывает религию бокононизм как альтернативный способ существования после падения, как нить искупления среди руин.

Воннегут стремится вернуть миру очарование, связывая человека с чем-то возвышенным и вечным. Он утверждает центральную роль человека даже в эпоху атомной бомбы. Через свое искусное повествование автор показывает силу вымысла и воображения, позволяющую найти смысл в абсурдном мире.

Воннегут использует религиозно-эстетический дискурс, чтобы снять тревоги послевоенной Америки - сексуальные, экологические, геополитические и апокалиптические. По сути, сам Воннегут и есть Боконон, пророк новой религии.

Après Nous, le Déluge

Доктор Феликс Хониккер — одновременно отсутствующий и вездесущий патриарх в «Колыбели для кошки». Он — «отец» атомной бомбы и создатель ледяной девятки, выступая как инженер апокалипсиса. В его образе воплощен трагический парадокс: утопическая мечта и апокалиптический кошмар технологий.

Хониккер стремится подчинить Землю человеку, но его последнее творение, ледяная девятка, замораживает планету и запускает ядерную зиму. В «Колыбели» Воннегут показывает, как технологии могут привести к катастрофе. Он не отвергает науку, но предупреждает об опасности бездумной веры в нее, как это делает Хониккер. Воннегут критикует сциентизм — веру в то, что только наука обладает монополией на истину. Он подчеркивает, что фигуры вроде Хониккера и его коллеги доктора Брида слепо верят в «прогресс» и «истину», игнорируя самосознание.

Хониккер рассматривает науку как новый религиозный дискурс и слепо верит в свою рациональность. Он уверен, что «наука когда-нибудь раскроет главный секрет жизни». По его мнению, наука и техника ведут человечество к высшему состоянию бытия и пересозданию мира. Доктор Брид даже называет его «современным святым». Но ирония в том, что технологии Хониккера приводят к гибели мира, а «главный секрет жизни», который он надеялся открыть, оказывается всего лишь «чем-то связанным с белком».

Религиозное рвение Хониккера к науке перекликается с критикой рационализма Адорно и Хоркхаймера из «Диалектики Просвещения». Их ключевой вопрос перекликается с ироничным изображением просвещенного ученого у Воннегута: «Просвещение, понимаемое в самом широком смысле как прогресс мысли, всегда имело целью освободить человека от страха и утвердить его в роли хозяина. Однако полностью просвещенная земля излучает триумф катастрофы».

Они считают, что рационализм сам «превратился в миф», двигаясь по человеческому сознанию с «ложной ясностью», напоминающей догматическую религию. Рационализм, претендующий на главенство над всеми другими способами познания, создает иллюзию прогресса и власти. Для Воннегута, как и для Адорно, Хоркхаймера и Беньямина, апокалипсис — логическое завершение этой веры в прогресс. Бокононисты с острова Сан-Лоренцо не интересуются прогрессом, кроме одного аспекта — электрогитары.

Доктор Брид заявляет, что «новые знания — самый ценный товар на Земле. Чем больше правды, с которой мы можем работать, тем богаче мы становимся». Адорно и Хоркхаймер критикуют этот потребительский подход, когда интеллект «превращается в культурное достояние и раздается для потребления», а «мысль неизбежно превращается в товар». Рационалистический дискурс просвещения вместо того, чтобы придать смысл жизни, создает идею прогресса, которая ведет к катастрофам, уничтожающим человечество и мир.

Одна из главных проблем этого подхода, по мнению Адорно и Хоркхаймера, — отсутствие самосознания, что ведет к «самоуничтожению просвещения». Рационализм поглощает сам себя, и человечество создает бомбу, уничтожает планету и возвращается к варварству. Дж. Роберт Оппенгеймер, руководитель Манхэттенского проекта, процитировал «Бхагавад-гиту» после испытания атомной бомбы: «Теперь я стал Смертью, разрушителем миров».

Отсутствие самосознания у Феликса Хониккера отражает проблему просвещения. Он объясняет свои успехи в науке тем, что постоянно «удивляется» миру: «Я никогда не переставал бездельничать, как восьмилетний ребенок весенним утром. Что угодно может заставить меня остановиться, посмотреть и удивиться». Из-за этого отстраненного взгляда его сын, Ньют, описывает отца как «невинного» ученого, стремящегося к чистому знанию. Он рассказывает Ионе историю о наивности Хониккера, сравнивая его с Оппенгеймером. После испытания атомной бомбы в Аламогордо один из ученых сказал Хониккеру: «Теперь наука познала грех». На что Феликс ответил: «Что такое грех?».

Это равнодушие Хониккера к этике показывает опасность знаний, которые пренебрегают человеком. «Люди не были его специальностью», — говорит Ньют о своем отце. Для Воннегута человек должен быть в центре любого дискурса, и любая система, которая игнорирует человека, опасна. Ньют вспоминает, как его отец 6 августа 1945 года, в день, когда атомная бомба разрушила Хиросиму, играл с петлей из бечевки, создавая «колыбель для кошки». Несмотря на попытки защитить отца, Ньют помнит его как чудовище: «От него несло сигарным дымом, как из адской пасти».

Как позже расскажет Ньют, его гнев на отца связан с этой странной игрой в колыбель. «Ни чертовой кошки, ни чертовой колыбели», — скажет он позже. В этом и заключается парадокс научности Хониккера. В своем техническом творчестве он потерял из виду человека и создал систему, в которой не было места «кошке» — живому опыту человека и мира. Оппенгеймер, размышляя о создании бомбы, предположил бы, что это была погоня за «технической сладостью» и что бомба была результатом некритичного процесса отключенной рациональности. Иона, бокононист, отмечает эту некритичность: «Создатели атомной бомбы были преступными соучастниками самого жестокого убийства». Или, как сказал сам Воннегут в «Обращении к выпускникам колледжа Беннингтон» в 1970 году: «Научная истина должна была сделать нас счастливыми и удобными. А на самом деле… мы сбросили научную истину на Хиросиму. Мы убили там всех».

В «Колыбели для кошки» Воннегут пытается изобразить абсурдность научного мировоззрения, оторванного от человеческой реальности и пренебрегающего человеком. Разрушение Земли в романе выступает как бокононистский «вранг-ранг» — событие, которое «сводит… линию мышления… к абсурду». В одном эпизоде Иона предлагает Шерману Креббсу пожить в его нью-йоркской квартире. Креббс — поэт-нигилист и «национальный председатель поэтов и художников за немедленную ядерную войну». Когда Иона возвращается, его кошка убита, а квартира «разгромлена нигилистическим дебошем». Этот опыт служит для Ионы «вранг-рангом» и учит его, что «нигилизм не для меня». Воннегут изображает апокалипсис аналогичным образом, доводя катастрофическую логику технологии до абсурдного и ужасающего завершения.

Связывая диалектику просвещения с абсурдом, Воннегут создает сложную гуманистическую теологию бокононизма, чтобы подчеркнуть свои истинные гуманистические цели. Если Хониккер был «современным святым» апокалипсиса, то Боконон Воннегута — пророк человека. Просвещение разочаровывает, а Боконон предлагает заново сакрализовать человека и мир. Он отвергает машинное мышление и создает человеческую философию. Опасные научные истины порождают искупительную ложь Боконона. Боконон укрепляет эпикурейский гуманизм Воннегута, воплощая стремление выйти за рамки диалектики истории и культивировать любовь.

Произведение искусства в эпоху Апокалипсиса

Воннегут создал бокононизм — систему взглядов, ориентированная на гуманизм, чтобы противостоять устаревшим идеям прошлого. В романе "Колыбель для кошки" он рассматривает противостояние между холодным научным подходом Хоеникера и более человечным взглядом Боконона. В то время как научные достижения Хоеникера могут привести к катастрофе, Воннегут предлагает распространять фому, или безвредную ложь, в надежде на спасение человечества.

В своем выступлении перед выпускниками колледжа в 1970 году Воннегут говорил о важности искусства, которое ставит человека в центр вселенной, в отличие от военной науки, которая видит в человеке лишь ничтожество. Несмотря на кажущуюся правоту научного подхода, Воннегут призывает ценить искусство и отвергать презрение к человеку.

Бокононизм, как учение, выделяет человека как высшую ценность, отрицая важность богов или загробной жизни. Эта философия сопротивляется пессимистичным идей о конце света, которые были распространены в двадцатом веке, и стремится восстановить священный статус человека.

Бокононизм, придуманный Воннегутом, предлагает людям способ преодолеть абсурдность жизни, предлагая идею создания "любимого сообщества", о котором говорил Мартин Лютер Кинг. Несмотря на бедность, жители Сан-Лоренцо находят смысл и счастье в учениях Боконона. В романе "Сирены Титана" Воннегут исследует идею, что эстетическое восприятие мира может помочь людям справиться с абсурдом. Бокононизм предлагает способ уменьшить отчаяние и безысходность, с которыми сталкиваются люди, через красоту и искусство.

Хотя мир может казаться жестоким и бессмысленным, вера в бокононизм позволяет людям видеть жизнь как искусство и находить радость. Воннегут сравнивает эту идею с мыслями Ницше о том, что искусство дает жизни смысл, превращая абсурдность во что-то более значимое. Воннегут соглашается с тем, что жизнь может быть тяжелой, но считает, что искусство и бокононизм могут ее преобразить.

Через бокононизм Воннегут пытается показать, что даже в самых трудных условиях люди могут создавать красоту и надежду. Искусство, по его мнению, может возродить и искупить мир после катастроф.

Боконон, созданный Воннегутом как противоположность "современному святому человеку" Хониккеру, основывает свою религию на осознанной лжи. Он открыто говорит об этом, начиная "Книгу Боконона" с фразы: "Все истинные вещи, которые я собираюсь вам рассказать, - бесстыдная ложь". Воннегут через это противопоставляет апокалиптические "истины" науки и гуманистическую "ложь" Боконона. В "Колыбели для кошки" Иона сразу же предупреждает читателя, что книга будет понятна только тем, кто может принять идею полезной религии, основанной на лжи.

Через всю "Колыбель для кошки" Боконон ткут свою гуманистическую философию из выдумок и мечт, подчеркивая важность человека как защиты от абсурда и апокалипсиса. Он отвергает идею предопределенности истории и судьбы, стремясь к более глубокому самопознанию и коммуникации с другими.

Бокононизм подчеркивает важность человека, пытаясь найти смысл в абсурде. Эпиграф к "Колыбели для кошки" гласит: "Ничто в этой книге не является правдой". Тем не менее, Воннегут использует эту осознанную выдумку для поиска более глубокой и человечной правды, которую нельзя достичь другими способами. Искусство и литература сглаживают абсурдность человеческой жизни, как считает Касл, без них люди бы страдали, как "бешеные собаки".

Через бокононизм Воннегут пытается сделать священным человеческое и очеловечить священное. В "Экономическо-философских рукописях" Маркс пишет о завершенном единстве человека и природы, идея, которую Воннегут воплощает в бокононистской республике Сан-Лоренцо. Только через развитие контргегемонистского сознания можно избежать апокалипсиса.

Воннегут, как и Боконон, стремится показать, что несмотря на абсурдность мира, жизнь прекрасна, священна и божественна. Он видит в жизни трансцендентную красоту, и его романы — это попытка переосмыслить и мистифицировать мир, делая его более понятным и важным для читателя.

"Бог создал грязь.
Богу стало одиноко.
Тогда Бог сказал некоторым из грязи: "Сиди!"
"Посмотри, что я создал, - сказал Бог, - холмы, море, небо, звезды".
И я был одним из тех, кто сидел и смотрел вокруг.
Повезло мне, повезло грязи.
Я, грязь, сидел и видел, какую хорошую работу проделал Бог.
Молодец, Господи.
Никто, кроме тебя, не смог бы этого сделать, Господи! Я бы точно не смог.
Я чувствую себя очень неважным по сравнению с Тобой.
Единственный способ почувствовать себя хоть немного важным - это подумать обо всей этой грязи, которая даже не смогла сесть и оглядеться.
Я получил так много, а большинство грязи - так мало.
Спасибо за честь!
Теперь грязь снова ложится и засыпает.
Какие воспоминания остались у грязи!
С какими интересными видами сидячей грязи я познакомился!
Мне понравилось все, что я видел!"
- Последние обряды бокононизма, Колыбель для кошки, 1963 год