4 Спойлер Элиот Розуотер: Гамлет, который забыл взять свои психотропы

История о том, как один меланхоличный миллионер решил спасти мир, раздавая бабки

"Какой благородный ум здесь низвергнут!"

- Уильям Шекспир, "Гамлет", цитата сенатора Листера Эймса Розуотера

Акт I: хибары, лачуги, алкоголизм, невежество, идиотизм и извращения

После нескольких романов, в которых Курт Воннегут отправлял своих героев в космические путешествия по Солнечной системе, он, видимо, понял, что "в гостях хорошо, а дома лучше" и вернулся на Землю в своем пятом романе "Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер". В предыдущих произведениях его герои совершали постмодернистские одиссеи, побывав в антиутопическом будущем, на дальних рубежах Солнечной системы, в камере иерусалимской тюрьмы и на абсурдистском острове в Карибском море, став свидетелями конца света. Теперь же писатель возвращается к реалиям жизни на Земле.

В "Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер" Воннегут возвращается к темам, близким ему с детства. Ведь основная часть произведения разворачивается в штате Индиана, где вырос сам писатель. Этот роман погружает читателя в атмосферу социального нигилизма, душевной гнили и экономического неравенства - проблем, характерных для родного региона автора.

В то время как дикие и вихревые путешествия Воннегута в пространстве и времени иллюстрируют его размышления о природе общества, политике, ценности человека и всех прочих современных тревогах развитого индустриального общества, ему еще предстоит столкнуться с суровой реальностью Америки после Второй мировой войны.

Его побег с орбиты - это во многом желание оставить этот мир позади, попытка найти лучший мир, где атомная бомба не является решающим средством для решения проблем, а машина не может превзойти человека по значимости. Однако, как оказалось, от себя не убежишь, даже на краю Солнечной системы.

Он уже сталкивался с апокалиптикой и страхом Америки времен холодной войны, но еще не сталкивался с душераздирающей бессмысленностью повседневной жизни, которую люди переживают в ожидании взрыва бомбы. Если в предыдущих романах Воннегут в основном искал новый, более человечный и гуманный мир, то "Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер" - это возвращение на землю, чтобы противостоять той земной болезни, от которой он так отчаянно пытается убежать.

Его предыдущие работы в значительной степени символичны: он использует фиктивную марсианскую армию, чтобы выразить конформизм в Америке после Второй мировой войны (видимо, даже марсиане не устояли перед американской мечтой), или пианино, чтобы исследовать тревогу по поводу человеческой избыточности. "Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер" - это возвращение к буквальному, это реалистическая передышка для очень сюрреалистического автора, словно глоток свежего воздуха после долгого пребывания в космосе.

И что же, после своей долгой одиссеи, Воннегут находит в Америке после Второй мировой войны? Ничего, кроме "хибары, лачуги, алкоголизма, невежества, идиотизма и извращений" - всех прелестей настоящего американского образа жизни. Такова, по крайней мере, обстановка в Розуотере, штат Индиана, - вымышленном среднеамериканском городке, охваченном индустриальным недугом и социальным нигилизмом.

В Розуотере живут Розуотеры, яркий пример американской королевской семьи: собрание политиков, промышленников и капиталистов, способных высасывать мозг из сухих костей американской публики ровно настолько, чтобы удрать на своих яхтах и пляжах восточного побережья - истинное воплощение американской мечты. То есть все, кроме Элиота Розуотера, черной овцы семейства, известного своим извращенным состраданием к простому человеку и презрением к мирским атрибутам - богатству, власти и репутации, словно он был реинкарнацией Франциска Ассизского в мире капитализма.

Элиот, после всех лет, проведенных в школах-интернатах на восточном побережье и колледжах Лиги плюща решил вернуться в родной город, чтобы возродить Фонд Розуотера, якобы филантропическую организацию, которая на самом деле была придумана семейными юристами, стремящимися избежать уплаты налогов на тошнотворно огромное состояние.

Вернувшись в Индиану, Элиот Розуотер начал стратегическое отдаление от отца и тех самых "Род-Айлендских Розуотеров", которые верили в семейную легенду о заговоре, лишившем их справедливой доли семейного богатства. Элиот, как истинный благородный рыцарь в ржавых доспехах, решил вложить семейные средства в самое безумное из всех благих дел: дарить людям безусловную любовь и, как небольшой бонус, немного денег. Открыл он свою "контору доброты" в заброшенной квартире, неподалёку от местной пожарной станции, ведь кто, как не пожарные, знают толк в спасении душ и тел с равным героизмом.

Живя в холостяцкой квартире, которая соперничала по скорости разрушения с заброшенным семейным особняком, Элиот стал местным гуру для обеспокоенных жителей. Его консультации о том, почему жизнь стоит того, чтобы жить ("Не убивайте себя, позвоните в Фонд Розуотера"), и как правильно заверить документы, стали городской достопримечательностью. Его девиз: "Черт побери, надо быть добрым!" стал не просто фразой, а мантрой для всех, кто искал свет в темных углах индустриальной Америки.

В самом сердце этой прогнившей индустриальной джунгли Элиот решил бросить вызов безумию мира. Некоторые уверены, что в этой игре безумцев и мудрецов он уже перепутал роли, став сам сумасшедшим в своих попытках спасти человечество.

А вот сопливый адвокат Норман Мушари, мечтающий разгрести Элиотовы миллионы, был убежден, что нужно лишь доказать невменяемость Розуотера, чтобы переписать его состояние на "обделенных" родственников. В качестве аргумента Мушари использовал общеизвестные слухи о "сумасшедшем" Розуотере, но как объяснить игривость и иронию в серьезном суде?

В мире, где бюрократия и безумие идут рука об руку, быть сумасшедшим — это норма, особенно когда сталкиваешься с ужасами современности. Герберт Маркузе в своем труде об одномерном обществе утверждал, что самые тревожные черты развитой индустриальной цивилизации заключаются в "рациональности её иррациональности". Элиот, возможно, и ведет себя как сумасшедший, но в этом иррационально рациональном мире его безумие кажется единственно верным путем.

Мушари, который никогда не умел смеяться, был так занят погоней за буквой закона, что и не заметил, как обратился в его жертву. Воннегут же через свой юмор пытается пробудить в людях чувство живости, разрушая логику механизированного общества и возвращая человеческое измерение в нашу жизнь.

Акт II: Что-то прогнило в штате Индиана

Прежде чем вернуться в Индиану, Элиот решает совершить турне по стране, посещая различные маленькие городки, заново знакомясь с американским пролетариатом и жертвуя деньги на свои любимые пожарные станции. Во время поездки он случайно натыкается на городок Эльсинор, который явно вызывает в нем шекспировский отклик. Написав письмо своей разлученной жене, он называет ее Офелией, а свое имя подписывает как Гамлет. Элиот, как и Гамлет, "слишком много находится на солнце". А его отношения с родственниками, особенно с отцом, "чуть больше, чем родственные, и меньше, чем добрые". Забота Элиота о простых людях смущает его родственников-капиталистов, которых он, по словам Барда, "повергнет на землю / это небывалое горе". Забота об убогих землян для них противоестественна. Клавдий отчитывает Гамлета:

"В нем видна воля, неверная небесам,
Сердце неуспокоенное, ум нетерпеливый,
Понимание простое и необученное.
Ведь то, что мы знаем, должно быть и есть, как обыденность
Как и все самое вульгарное, что мы чувствуем,
Зачем же нам в нашем раздраженном противостоянии
принимать это близко к сердцу?"

Воля Элиота Розуотера действительно настроена против небес, если небеса желают жесткой социальной системы, которую Воннегут называет "дикой и глупой, совершенно неуместной, ненужной и лишенной юмора американской классовой системой". Элиот, как и Гамлет, должен защищаться от обвинений в безумии, чтобы исправить безумие своего мира. Как и Гамлет, он - сын королевской семьи, хотя и американской. Его отец, помимо сказочного богатства, является сенатором США от штата Индиана. Таким образом, "Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер" состоит из того, что Воннегут иллюстрирует сострадательное безумие Элиота и бесчеловечную, расчетливую и слишком рациональную логику всех остальных.

Элиот, принц из Индианы, неуютно чувствует себя в этом иррационально рациональном обществе. Как и Гамлету, ему дано все, что только может понадобиться в жизни: военные награды, великолепное образование, миллионы долларов, красивая жена, крепкое тело, сотни друзей. И все же, - сетует его отец, сенатор, - "что он отвечает, когда жизнь не говорит ничего, кроме "да, да, да"? "Нет, нет, нет". Элиот Розуотер - бунтарь, который отказывается благодушно принимать мир - мир, лишенный любви и человеческого сострадания, - таким, каким он ему дан. Мир Элиота, однако, воспринимает его отказ как безумие. Цитируя Гамлета, сенатор Розуотер сетует: "Какой благородный ум здесь низвергнут!" Элиот - это Гамлет, но его инверсионная версия. Если Гамлет скорбит о смерти отца, то отец Элиота скорбит о жизни сына. Гамлет потерял отца, а отец Элиота (как он считает) потерял сына. Гамлет считает, что потерял все, что имело для него значение, в то время как Элиот Розуотер, к огорчению своего отца, хочет потерять все, что, по мнению общества, должно иметь значение.

Что в конечном итоге связывает Гамлета и Элиота Розуотера, так это их одинокое осознание гнилости своего мира. Для обоих мир - это "сад без сорняков, / Который разрастается до семян. Вещи грубые и низменные в природе / Владеют им лишь". Один лишь Гамлет знает, до каких глубин опустилась его Дания и какое разложение разъедает ее и его сердце. Точно так же Воннегут изображает Элиота одним из немногих людей, которые не только ощущают гнилость мира, но и, кажется, знают, почему он такой гнилой: капитализм. Именно классовая система является самой мерзкой, странной и противоестественной, в то время как "погребальная выпечка" обездоленных "холодно обставляла брачные столы" буржуазии. В "Гамлете" корень этой болезни - продажный монарх, виновный в братоубийстве и легком кровосмешении, а также гипермилитаризация общества и смутные проблемы в международной политике. В "Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер" корень болезни - деньги. Деньги, пишет Воннегут в первых строках романа, - "главный герой этой истории". Люди готовы пойти на все, чтобы заполучить кусочки "ничего не стоящей бумаги", - и результат этой жажды богатства привел к смертельной болезни общества.

И хотя в строго психологическом смысле Элиот Розуотер может быть безумен, его разум остается самым прочным показателем человечности и гуманности в этом состоянии всемирно-исторической болезни. Один из персонажей восклицает, что Элиот - "единственный американец, который до сих пор не заметил Вторую мировую войну" - главным образом потому, что она в значительной степени свела его с ума. Гамлет тоже был одним из немногих, кто понимал, до какой степени испорчен мир. Воннегут явно видит себя именно таким - единственным американцем, который заметил войну, наряду со всеми другими мерзостями человеческого эго и индустриализма. Быть настолько затронутым такими вещами, как война, может привести к клиническому безумию, но с социальной и исторической точки зрения это самая разумная реакция из всех возможных.

Воннегут рисует безупречную картину безумия Элиота Розуотера. Он признает, что Элиот - "пьяница, утопический мечтатель, жестяной святой, бесцельный дурак". Элиот и его жена описываются как "два таких больных и любящих человека", которые постоянно находятся на психоанализе, проходят электрошок и химиотерапию и совершенно не способны вести хоть что-то напоминающее обычную и стабильную жизнь. Но обвинения в безумии не являются порицанием - на самом деле Воннегут презирает именно здравомыслящих людей. Кто может обвинить Гамлета в безумии? Возможно, поступки, совершенные им во время безумия, достойны осуждения, но само безумие - вполне разумная реакция на безумный мир. В конце концов, безумны не Элиот и не Гамлет, а сам мир. Их единственная вина заключается в том, что они ожидают, что мир будет достойным и благородным местом, - наивность, которую Воннегут ценит превыше всего. Цель Элиота - вопреки всему - "любить всех, кем бы они ни были, что бы они ни делали". Именно за это на него действительно навешивают ярлык безумца. Это признают даже те несчастные, о которых он заботится в родном индийском городке: "Люди будут считать тебя сумасшедшим за то, что ты уделяешь столько внимания таким, как мы". Воннегут не спорит с этим обвинением, ведь это действительно безумие - так сильно заботиться о бесправных и угнетенных - но именно в таком безумии мы так отчаянно нуждаемся. Именно это в значительной степени отличает безумие Элиота от безумия Гамлета. Вместо солипсических стенаний жалкого Гамлета, Элиот, по словам одного из персонажей, "отказался от всего, чего должен желать человек, только чтобы помочь маленьким людям". За это она его и хвалит: "Да благословит вас Бог, мистер Розуотер". Отсюда следует вывод: "Боже, благослови безумие".

Мир романа "Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер" - это удивительно реалистичный взгляд на современную Америку. Исчезли инопланетяне и путешествия во времени, которые Воннегут так удобно вписывает в свои социальные и политические анализы. Мы остаемся с мрачной и разочаровывающей душевной гнилью Америки времен холодной войны. Это мир, где, как пишет Воннегут, жизнь "почти вся ничтожна, лишена тонкости, мудрости, остроумия или изобретательности" и в целом "бессмысленна и несчастлива". Вся развитая индустриальная Америка прогнила насквозь, пораженная смертельной болезнью духа, мрачным социальным нигилизмом, от которого мы, возможно, никогда не оправимся. Людей постоянно "отвергают как умственно, морально и физически нежелательных". То, что каждый может сделать состояние на акциях и облигациях - "маленьких экспериментах с ничего не стоящими бумажками", - в то время как рабочие голодают на улицах, говорит о том, что что-то действительно прогнило.

Классовый анализ Воннегута проглядывает в этом рассказе с жутким реализмом: "Самое меньшее, что могло бы сделать правительство, как мне кажется, это справедливо разделить вещи между детьми. Жизнь и так тяжела, не нужно беспокоиться еще и о деньгах. В этой стране хватит на всех, если только мы будем больше делиться". Воннегут открыто говорил о своем восхищении лидером американских социалистов Юджином В. Дебсом. Его слова очень созвучны словам Дебса, который однажды так выразил свою оппозицию капитализму: "Я выступаю против такого общественного строя, при котором один человек, не делающий абсолютно ничего полезного, может сколотить состояние в сотни миллионов долларов, в то время как миллионы мужчин и женщин, которые работают все дни своей жизни, обеспечивают себе жалкое существование".

Настоящая болезнь - это простое желание быть человеком в эпоху, когда люди стали лишними - недостаточными для выполнения механизированных и бездумных задач индустриального общества. "Могу ли я помочь быть человеком?" спрашивает жена Элиота. "Насколько я знаю, нет, - отвечает он. Люди превратились в бездумные и бесчувственные машины - "они потеряли всякое подобие человека, кроме того, что стоят на двух ногах и разговаривают - как попугаи". Деньги, - извращенно восклицает один из персонажей, - стали "самым важным фактором, определяющим то, что вы думаете о себе и что думают о вас другие". Время, когда люди работали руками и спинами, прошло, "они не нужны", - сетует Воннегут. Повиновение имеет решающее значение - повиновение религии, жестким социальным нормам, культу самодельного человека в мире, где быть человеком - унижение. Даже такое исконно человеческое чувство, как сексуальность, можно испытать только через самую унизительную пошлость. Один из персонажей любуется фотографией "двух жирных, ханжеских, голых шлюх, одна из которых пыталась вступить в невозможный сексуальный контакт с достойным, приличным, неулыбчивым шетландским пони" - любимый пример Воннегута, встречающийся и в других романах. Конечно, в этом есть что-то нездоровое - но на самом деле болен весь мир, а не несколько ненормальных личностей, ищущих спасения. Это мир, в котором, по словам Маркса, "человек (рабочий) чувствует себя свободно действующим только в своих животных функциях... а в своих человеческих функциях он уже не чувствует себя ничем иным, как животным". То, что является животным, становится человеком, а то, что является человеком, становится животным". Воннегут через Элиота Розуотера пытается преодолеть порочное разделение человека и животного, которое требует дегуманизирующая система капитализма.

Акт III: "Болезнь до смерти

Кьеркегор в своем тексте "Болезнь к смерти" описывает человечество как стоящее на перекрестке между противоположностями: "конечное и бесконечное", "возможное и необходимое". Эти противоположности создают напряжение, из которого формируется самоосознание человека, его "я". Воннегут в своих работах показывает, как история тоже следует этим противоположностям, создавая множество конфликтов и противоречий.

Для Кьеркегора основная болезнь, которая может привести к смерти, — это когда человек не может найти гармонию между конечным и бесконечным. Это приводит к отчаянию. Воннегут видит аналогичную проблему в обществе: когда люди не могут преодолеть исторические противоположности и направить свои жизни к более глубоким, экзистенциальным целям, а не просто следовать предопределенным путям, которые часто ведут к пессимизму. Когда люди не могут выйти из состояния отчаяния, вызванного этими противоположностями, когда они чувствуют себя как Сизиф, который вечно таскает свой камень вверх по холму, они склонны к нигилизму — отрицанию всех ценностей в жизни, будь то в общественной, философской или политической сферах.

Кьеркегор считает, что вера — это то, что может противостоять отчаянию. Он говорит о христианской вере, описывая её как состояние, когда человек в гармонии с самим собой стремится быть самим собой, опираясь на Бога, как на ту силу, которая его создала. Воннегут, более светский писатель, переформулирует это так: человек стремится к самопознанию и самоопределению, опираясь на свою внутреннюю силу, которая и определяет его сущность. Это стремление к самопознанию помогает человеку освободиться от исторических предраспределений и социальных ограничений.

Сам Элиот не болен, но он живет в эпоху болезни - время, когда историю основательно одолела тошнота контроля и неизбежности. Когда Элиот попадает к психоаналитику, он не может говорить о своих неврозах, но вместо этого, по словам его аналитика, говорит исключительно об американской истории. Когда его просят объяснить свои сны для анализа, он говорит своему аналитику "Сэмюэл Гомперс, Марк Твен и Александр Гамильтон". Он настаивает на перечислении "известных фактов из истории, почти все они связаны с угнетением чудаков или бедняков". Доктор, которому надоел Розуотер, настаивает на том, что вылечиться невозможно. Розуотер возражает: "Это лекарство, которого он не понимает, поэтому он отказывается признать, что это лекарство". Лекарство от исторической болезни - это лекарство от болезни, которой является сама история, - вот почему его аналитик беспомощен.

Если психоанализ не поможет, то каков же путь преодоления этой всемирно-исторической болезни? Он должен заключаться в преодолении самой мировой истории. Сама история прогнила насквозь. Воннегут описывает родственника Элиота - Фреда Розуотера, который отчаивается в своей кажущейся незначительности в состоянии мировой истории. К своему восторгу, Фред натыкается на манускрипт с подробным описанием истории своей семьи. Увлеченный авантюрными подвигами своих предков, он с огорчением обнаруживает, что, кроме первых нескольких страниц, история его семьи буквально сгнила, изъеденная червями. Фред снова оказывается без цели, не в силах утешиться мыслью о продолжении генеалогии, которой он мог бы гордиться. Буквальная гниль истории вызывает метафорическую гниль, к которой Фред слеп. Фред хочет добровольно подчинить себя детерминизму, в котором он может сыграть роль в том, что написал кто-то другой. Он скорее будет действовать, чем жить, скорее подражать, чем творить, скорее примет историю как неумолимый прогресс, чем напишет свою собственную историю и оставит гнилую историю червям, где ей и место.

Фреду следовало бы взять пример с первого Розуотера, одного из единственных предков, о которых он успел прочитать, прежде чем обнаружил, что рукопись сгнила. Этот первый Розуотер, первоначально Джон Грэм, переезжает на остров у побережья Англии, становится поэтом и фермером "вдали от центров богатства и власти". Почему он сменил имя на Розуотер, не совсем ясно, но Воннегут предполагает, что, возможно, его "тошнило от всего кровавого, что он видел" в мире. Под этим Воннегут подразумевает, что Джон Грэм хотел вырваться из страшной диалектики истории, череды кровавых королей и насилия, и сделать это самостоятельно, живя целенаправленной и эстетичной жизнью. Это торовианское стремление определяет большую часть пост-исторического воображения Воннегута и говорит о необходимости создания альтернативной истории, которая избавится от жестокостей прошлого и откроет путь в освобожденное будущее.

Если Фред Розуотер не мог добровольно отказаться от истории, на которую он так хотел опереться, то Элиот Розуотер не испытывал подобных проблем. Элиот понимает, что отсутствие истории - это возможность, шанс, подобно его великому предку Джону Грэму, начать свою собственную историю заново и освободиться от кровавого детерминизма истории, создав себя и свое новое наследие. Отказ от прошлого - это стратегия освобождения и решение не быть связанным ожиданиями неизбежного прогресса. Элиот оказывается в таком амнезийном положении в конце романа. Из-за своего нестабильного психологического состояния он забывает почти всю историю своей жизни. Его безумие берет верх, и он видит яркие галлюцинации о разрушении мира, а затем забывает годы своей жизни. Однако он не стал от этого хуже. Когда он очнулся от своего усыпляющего забытья, то, возможно, забыл подробности жизни людей - даже своей собственной, - но сохранил гуманистическую остроту, необходимую для того, чтобы вести хорошую жизнь и достойно относиться к людям, что, похоже, выработано у большинства людей. Он забыл историю, но помнит человечность.

В конце романа он оказывается в компании Килгора Траута, писателя-фантаста, который появляется в ряде произведений Воннегута и служит для него чем-то вроде альтер-эго. Траут объясняет, что Элиот возглавил грандиозный социальный эксперимент, пытаясь выяснить, как можно любить людей, от которых нет никакой пользы. В конце концов, "если мы не можем найти причины и методы, чтобы ценить людей за то, что они люди, тогда мы могли бы, как часто предлагают, вытравить их". Таким образом, Элиот оказывается в положении человека, которому нужна новая история - гуманистическая традиция, ставящая во главу угла человека, а не такие абстрактные понятия, как прогресс или выгода. Элиот обнаруживает, что из-за его огромного богатства и кажущейся щедрости пятьдесят шесть женщин в его родном городе подали на него иски об установлении отцовства в довольно бесстыдной попытке вытянуть из него хоть немного денег. И хотя эти заявления не имели под собой никакой почвы - в конце концов, Элиот бесполый, как манекен, - он с радостью принимает отцовство этих бедных душ и выписывает им всем соответствующие чеки. Таким образом, Элиот не только перераспределяет богатство, за которое ему по праву стыдно, но и воссоздает генеалогию, основанную на этом ложном отцовстве. Хотя биологическое отцовство недействительно, он переформулирует новую генеалогию, жертвуя собственным богатством и властью и желая передать их своим новым "потомкам", которые, несомненно, будут столь же многочисленны, как звезды на небе и песок на морском берегу. Он отвергает завет капитала и истории и создает новый завет, в котором он - патриарх новой, гуманистической традиции. Элиот хочет начать мир заново, но на этот раз он создаст новую генеалогию с историей искупления, а не эксплуатации и дегуманизации.

Акт IV: Место действия: Пожарная часть. Элизинор, Калифорния. Входят Гамлет, Уильям Шекспир, Терри Иглтон, Элиот Розуотер, Курт Воннегут.

Связь между "Гамлетом" и "Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер" более глубокая, чем посещение Элиотом Розуотером американского городка Эльсинор (команда была настолько плоха, что ее называли "Меланхоличные датчане") или то, что он написал письмо своему жениху, как Гамлет - Офелии. Это не просто упоминание Воннегута о том, что один из любимых романов Элиота Килгора Траута называется "2BRO2B" - предполагаемый ответ на "знаменитый вопрос, заданный Гамлетом". Связь заключается в том, что Элиот Розуотер считает себя Гамлетом в своей собственной истории. Он, как и Воннегут, болен до смерти, но не из-за внутренней болезни, а из-за болезни окружающего мира. Вместо того чтобы излить свою эмоциональную энергию на потерю отца, как это сделал Гамлет, Элиот изливает свою любовь в равной степени на всех людей. Эта тщетная попытка противостоять болезни мира - то, что в конечном итоге объединяет Гамлета, Элиота Розуотера, Шекспира и Воннегута.

Гамлет, по мнению литературоведа Терри Иглтона, является выдающейся фигурой, потому что он испытывает конфликт между двумя эпохами. Он разрывается между прошлым и будущим, что приводит к внутренним и историческим противоречиям. Интересно, как Гамлет видит себя в своём хаотичном мире. Иглтон указывает, что Гамлет может понимать себя только через призму своего времени, находясь между старыми и новыми взглядами на мир.

С одной стороны, Гамлет живёт в мире монархии и феодализма, полном традиций и строгих правил. С другой стороны, он ощущает подъём буржуазного индивидуализма, который начинал развиваться в его время. Это заставляет его личность быть зажатой между старым порядком и новыми тенденциями.

Гамлет символизирует переходный период, стоя на границе между традицией и будущим. Он кажется современным, так как его персонаж отражает переходные изменения.

Также Гамлет связан с нашим временем, так как мы также переживаем разрыв между старыми парадигмами и неизведанными возможностями будущего. Если раньше буржуазный индивидуализм был прогрессивным, то теперь он устарел, и мы ищем новые подходы к жизни, чтобы освободиться от прошлого.

Мы, подобно Гамлету, ищем новые формы личности, чтобы отойти от устаревшего буржуазного индивидуализма, который когда-то символизировал прогресс.

Тем не менее, отказ от индивидуализма, как ни странно, требует самоанализа и личного роста. Отказываясь от эгоизма, который был характерен для старого общества, Элиот учится быть ответственным перед обществом. Иглтон говорит, что у Гамлета внутренние конфликты и кажущийся уход от привычного поведения на самом деле помогают обществу двигаться вперёд. Элиот также отвергает старые, устоявшиеся роли и отказывается от желания доминировать, чтобы работать на благо всех.

Элиот Розуотер жертвует деньги своему отчуждённому родственнику и раздает деньги всем, кто предъявляет к нему претензии на отцовство. Потеря матери влияет как на Элиота, так и на Гамлета. Личность должна быть переосмыслена как социальная личность, которая постоянно взаимодействует с другими и влияет на них.

Возвращение к себе, как ни странно, означает отказ от индивидуализма. В итоге, "я" - это социальное "я". Гамлет не смог это понять, что нанесло вред окружающим из-за его разрушительного взгляда на индивидуальность.

Акт V: Бард из Индианы

Если Элиот Розуотер - это современный Гамлет, то Курт Воннегут - современный Шекспир. Эта аналогия, конечно, гиперболическая, но в ней есть неоспоримая доля истины. И Шекспир, и Воннегут передают сложные философские и политические концепции довольно простыми и популярными терминами (вопреки своему строгому статусу высокопарности, пьесы Шекспира были очень популярны среди рабочего класса в его время, хотя сегодня его английский звучит странно формально). Оба писателя были озабочены ролью искусства в обществе и боролись с желанием изменить мир в противовес невозможности по-настоящему повлиять на ход исторических событий. Гамлет ощущает парализующую тревогу бездействия, размышляя о том, имеет ли вообще смысл человеческое существование. Элиот Розуотер также испытывает то, что Воннегут называет "самаритрофией", то есть "истерическое безразличие к бедам тех, кому повезло меньше, чем ему самому". Жена Элиота, в частности, переживает острую форму этого психологического расстройства, которое возникает не потому, что ей действительно на всех наплевать, а потому, что ее доводит до безумия парадоксальное желание сделать мир лучше и неспособность внести в этот больной мир хоть какие-то позитивные изменения. В ответ она полностью отказалась от попыток помочь людям и проявила социопатическое безразличие к человечеству. Чтобы вылечить ее, врач применяет некую комбинацию "химиотерапии и эклектических шоков", чтобы изменить ее личность. Ее новая личность, предписанная врачом, была поверхностной. Цель состояла в том, чтобы заставить ее, как и большинство людей, лишь слегка заботиться о человечестве и не беспокоиться о неэффективности большинства попыток изменить мир к лучшему. В этом технократическом мире доктор сам определяет, сколько вины и жалости она должна испытывать. Доктор в данном случае слегка ужасается, ведь он "успокоил глубокую женщину, сделав ее мелкой". Он восклицает: "Какой-то доктор! Какое-то лекарство!"

Шекспир часто размышляет о роли художников в обществе и выдвигает противоречивые идеи о том, как эстетическое может сочетаться с политическим, социальным и историческим. Воннегут тоже озабочен этим вопросом и часто иллюстрирует свое видение эстетизированного человечества. В романе "Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер" он с иронией произносит несколько непринужденных советов: "Вы можете смело игнорировать искусства и науки. Они никогда никому не помогали". В то же время его восхваление искусства разбросано по всему роману. Один из персонажей наставляет страхового агента: "Зачем быть страховым ублюдком? Займитесь чем-нибудь прекрасным".

Пожалуй, наибольшую защиту искусству дает безумная тирада Элиота Розуотера на конференции по научной фантастике. Вовлекаясь в откровенную мета-фантастику, Воннегут через Элиота произносит импровизированную речь, восхваляя писателей-фантастов, говоря, что он читает только этот жанр, потому что они "единственные, кто говорит о действительно потрясающих изменениях, которые происходят". Только у них "достаточно мужества, чтобы по-настоящему заботиться о будущем, кто действительно замечает, что делают с нами машины, что делают с нами войны, что делают с нами города". Писатели-фантасты - диагносты современной жизни. Они "единственные, кто достаточно зол, чтобы мучительно размышлять" над загадками настоящего и болезнями общества. Это метафантастика, потому что Воннегут сам является писателем-фантастом, хотя "Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер" сам по себе не является научной фантастикой. Позднее Элиот признает, что "писатели-фантасты не могли писать для кислых яблок, но он заявил, что это не имеет значения. Он сказал, что они все равно поэты". Для Элиота, как и для Воннегута, важно то, что они "более чувствительны к важным изменениям, чем кто-либо, кто писал хорошо".

Хотя это и не произведение научной фантастики, "Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер" оказывается нежной панихидой по научной фантастике. Это призыв представить, среди прочего, новые способы обращения денег. В более широком смысле Воннегут хочет переосмыслить историю и исторические возможности. Именно поэтому Элиот Розуотер, анализируя книгу, говорит только об американской истории. Мы живем в больном и беспокойном мире, причиной которого является ошибочная история. Массовые неврозы и психозы в мире в основе своей не являются психологическими. Существует политическая и историческая (и, возможно, даже метафизическая) болезнь общества, которую Воннегут стремится лечить с помощью своего мощного воображения. Писатели-фантасты, утверждает он, лучше всего подходят для такого лечения. Их воображение - целебное. Это наивное убеждение, но этот роман - не что иное, как восхваление наивных и невинных безрассудных мечтателей о мире, в котором больше смысла и меньше боли. В конце концов, на небе и на земле существует больше вещей, чем можно представить в невообразимых философиях. Гамлет считает, что он "мог бы быть заключен в ореховую скорлупу и считать / себя королем бесконечного пространства, если бы не то, что я / вижу дурные сны". Воннегут призывает к новым снам для эмансипированного человечества.

Элиот восхищается Килгором Траутом, автором научно-фантастических романов, его склонностью "описывать совершенно отвратительное общество, не похожее на его собственное, а затем, ближе к концу, предлагать способы, как его можно улучшить". Он - диагност, диагностирующий болезни мира, в отличие от самого Воннегута и, во многом, Шекспира. И Воннегут, и Шекспир создают персонажей, борющихся с напряжением в себе и пытающихся выжить в диалектике истории. Шекспир разделил эпохи премодерна и модерна, а Воннегут - модерна и постмодерна. Оба писателя диагностировали болезни своего времени и предлагали желающим читателям свое эстетическое лекарство. Шекспир писал столетия назад, но мы, как писал Терри Иглтон, все еще догоняем его - то же самое можно сказать и о Воннегуте, когда мы представляем себе новую историю, новую политику и новые способы быть человеком.