4

НОЧНАЯ ПРОГУЛКА
Первое знакомство с автором, и довольно удачное. Да что там кокетничать — очень приличная фантастика. Автор умело сочетает приключенческую составляющую (с добавлением криминально-детективных оттенков, а также диверсионно-разведческих и шпионско-военных вкусов и запахов, не минуя возможность присовокупить сюда же романтическую и любовно-лирическую составляющую) с ярко выпуклыми и точно очерченными приметами и признаками научной и социальной фантастики — согласитесь, довольно редкий случай. Вроде бы начинаешь читать как приключенческую книгу с добавлениями и вкраплениями фантастических вбрасываний, но постепенно сюжет обрастает научными космогоническими и межзвёзднополётными теориями и подпространственно-перемещенческими изысками, а также биопротезированиями и прочими НФ-находками, допущениями и идеями, и приключенческо-событийная канва становится оплёткой для уже социальных и государствоведческих и тем, и линий, и направлений.

Пока замечание к автору одно-единственное: Боб, чувак, не нужно пичкать читателя хэппиэндностью!

В ДВУХ ЛИЦАХ
Темпоральные сдвиги и хронопрогулки — тема у фантастов излюбленная со времён Герберта Уэлса и Айзека Азимова. Излюбленная, раскрученная и наверченная, пережёванная многими писательскими челюстями и читательскими зубьями. И все эти хроноэффекты, все эти парадоксы совмещённого пространства-времени и проблемы убийства своего родителя или любого прадеда в любой N-степени должны бы уже казаться для писателя-фантаста темой скользкой и провальной — ну что тут ещё новенького придумаешь и нераскрытого присочинишь! Однако тов. Боб Шоу смело берётся внести свой пятак в копилку временных парадоксов. И чтобы всё это дело облагородить и разогнать кровушку по жилушкам, он делает это в форме детектива — с убийствами и расследованиями, с полицейскими следователями и прячущимися маниаками, со страхом наказаний и с побегами и погонями. Ну и любовная интрига и шершеляфамная возня тоже тут как тут. А для пущей страсти и вселенский катаклизм и конец света — в общем, полный армагеддец...

ПУТЕШЕСТВИЕ В ЭПИЦЕНТР
Эпицентр какого-то масштабного взрыва и эпицентр важных событий — вот основные точки употребления слова-термина «эпицентр». Ну, и чтобы не уходить далеко от сути, автор именно оба эти смысловых слоя и имеет в виду, так называя свой роман.

Нет, ни о каком реальном взрыве в романе речь не пойдёт. Точнее, почти ни о каком реальном взрыве (один небольшой взрывчик таки будет, уговорили). Но в основном речь пойдёт только о возможном, но зато всемирном и всепланетном. Потому что главным «страшилом и пугалой» в 60-е годы всё-таки была угроза ядерной и термоядерной войны. И потому страсть как актуальна была тема, как придумать такую кнопку, нажав на которую можно было уничтожить все ракеты или сделать атомные бомбы безобидными новогодними хлопушками, или чтобы все реакции деления ядер урана-плутония замедлить до состояния горения газовой конфорки — вариантов антиядерного протеста и борьбы «за мир во всём мире» (© «День сурка») писателями-фантастами придумано множество.

Вот, собственно, и обозначилась генеральная тема этого романа. Наш герой-учёный старается придумать точно такую волшебную кнопку, чтобы потом сделать мир безъядерным и безатомным. Как именно складывается это непростое дело, читатель прочитает в романе, попав тем самым в эпицентр событий, мне же важно было поймать общую для всех трёх (пока что трёх) прочитанных романов этой книги примету.

СВЕТ БЫЛОГО
Скорость света в вакууме составляет, если мне не изменяет память, 300 тыщ км/с. И наше Солнышко от не менее нашей Земли находится не далее как в 8 световых минутах. Там бабахнуло, а мы ещё 8 минут ничего не знаем и спокойно пьём виски. А потом уже не до виски...

А вот если придумать такую штуку, чтобы скорость света внутри неё резко падала, типа меньше становилась, ну, или там чтобы лучик света в этой штуковине летел по спирали какой-нибудь немыслимовывернутоперекрученномёбиуснозапутанной, типа гордиевого узла или там ещё чего-то, чтобы этот самый лучик туда нырнул, а вынырнул с той стороны лет этак через ...дцать... Во прикольно было бы, да — встал перед такой фигнёй во весь рост с широкой белозубой улыбкой на скуластом мужественном лице, и постоял маненько, а потом повесил бы эту фигню на стену в спаленке любимой женщины и пущай себе ...дцать лет спустя любуется тобой, молодым и белозубо-красивым, а ты, пивное пузцо подтянув, в баре ошиваешься...

И много ещё всяких разных разностей придумать можно, как использовать эту самую придуманную тобой фигню с медленным светом. Тока нафига тебе-то придумывать всё это, если за тебя Боб Шоу уже всё придумал и поведал всему миру. Так что бери своё пивко да устраивайся поудобнее, он тебе всё сейчас расскажет...

Как бы итог
Везде, в каждом романе перед читателем предстаёт единоличник и индивидуалист. Герой-одиночка — даже если он состоит в разведывательной сети Земли (первый роман сборника) или просто одинокий гений-изобретатель (вторая книга), или является учёным на государственной службе (третий роман) или же изобретатель от корпорации (книга 4) — вот то, что объединяет весь сборник. И даже если он женат, или же имеет интрижку либо дружескую компанию, всё равно этот человек всегда одинок, всегда глубоко индивидуалистичен, и всегда он полагается на свою собственную систему ценностей, на свой собственный опыт и на свои собственные представления о всеобщем счастье... Этакий супермен и гений-злодей в одном флаконе — в зависимости от придуманной автором фабулы романа и от играемой ГГ роли.
Если припомнить, так вот эта страсть/стремление к суперменству и героическому одиночеству и мироспасательству вообще свойственна американской литературе определённого сорта и рода. Литературе и кино. Впрочем, у нас тоже есть свои Пашки Колокольниковы и свои учёные-ядерщики Дмитрии Гусевы...
Ну и ещё общая приметная черта этой тетралогии — некая страсть к фразе «ребята, всё будет хорошо» — в том смысле, что в конце романа так или иначе, но наступает тот самый хэппи энд, о котором я написал ещё в отзыве к титульному роману сборника.

Но вообще вполне приличная и добротная НФ-литература, с занимательными и порой даже острыми фантастическими допущениями, с детективным привкусом, приключенческими оттенками и социально значимыми проблемами. В общем, автор и швец, и жнец, и на дуде игрец.