3

Каждая переломная эпоха обычно порождает людей, наиболее отвечающих ее запросам. В истории их имена обычно идут без отрыва от этих эпох. Говоря об Октябрьской революции, мы сразу вспоминаем Ленина, о 1812 году - Кутузова, а о Великой французской революции, конечно, Робеспьера. Эти люди сделали эпоху именно такой, какой она была. И сочинить на тему можно немало: недаром сами французы исписывают целые тома. Поэтому биография длиной всего в 300 страничек выглядит, мягко говоря, сомнительно. Про такую известную личность ждешь том эдак под тысячу.

Ждешь и видишь фигу. Потому что тема, из которой можно было бы сделать конфетку, оборачивается пустым фантиком. Этаким блестящим с виду, а внутри - пшик и кактус. Триста страниц тянутся невероятно долго, при этом почти все они - вода. Странным образом биография оформлена как недороман, с многочисленными лирическими отступлениями и придумками автора. Нафиг факты, - заявляет он, - почитайте-ка лучше, чего я насочинял!

Естественно, такому труду это только в ущерб. Видимо, автор считает, что все его читатели и без того знают хронологию событий Великой французской революции, чем Конвент отличается Коммуны, Клуба и Комитета и как все это работает (если я до этого примерно знала, то после прочтения засомневалась); а также кто кого и зачем терроризировал. Зато недостоверных анекдотов - о-о-о, этого добра навалом. Автор вполне может рассказать один такой, а в конце прибавить: "но все это, конечно, придумано". Смысл в этих историях?.. При этом некоторым историческим событиям, которые в дальнейшем влияют на жизнь Робеспьера, уделено максимум предложение в сноске.

Другой большой минус - однобокость. Кровь, террор, казни и прочие ужасы - и тут я такой стою, весь в белом. Герой книги весь такой талантливый, умный и благородный, и переживает о казнимых, но надо, вот и терроризирует. Терроризирует и рыдает. Никто, конечно, не спорит, что Робеспьер был умен и талантлив - иначе бы не стал лидером в такое трудное время, но странно описывать его исключительно как героя, когда немало историков не гнушаются использовать слово "фанатик". Конечно, очередной оды зря загубленному королю мне не хотелось, но тут уж какой-то совсем явный перекос в другую сторону.

Единственный плюс в книге - библиография. В нее включены книги на французском, русском и английском языках. Не знаю, конечно, сколько из этих трудов можно считать неустаревшими, но список, во всяком случае, внушает надежду.