5

Сегодня у меня по плану пятиминутка разнузданной похвальбы. Удачный многоступенчатый обмен поставил мне на полочку почти не читанный экземпляр довольно редкого, ещё советского издания двух австрийских писательниц, которых я назвала бы незаслуженно малоизвестными. Миру Лобе в последние годы активно переводят и издают, а Ферра-Микура ещё ждёт своего часа. Досадно, что в детстве у меня этого сборника не было, но есть вещи, которые в любом возрасте своевременны.

Начну с заглавной повести. Завязка не оригинальна: фантазёр Анди, скучающий с мещанами-родителями, выдумывает себе воображаемую бабушку. Бабушка впечатляет. Если бы Карлсон женился на Мэри Поппинс и если бы их потомство чудом дожило до старости, среди него была бы такая бабушка - резвая, боевитая, по-хорошему хитрая и пофигистичная тоже по-хорошему. Но никто не знает, что за этими играми наблюдает соседка, у которой есть воображаемые внучки... И весёлая, озорная повесть обзаводится третьим измерением. Какое прошлое за спиной у одинокой старухи из Австрии в 1970-м году? Кстати, настоящее имя Миры Лобе - Мириам.

"Как было дело с Мохнаткой" рационалистичнее, приземлённее, и главные герои там попроще: обыкновенные брат с сестрой, мечтающие распространённую мечту о собаке, , которую их родители, также обыкновенные, выполнять не торопятся. Ну, согласно афоризму, бойтесь своих мечтаний, им свойственно сбываться. Но у Фреди и Геди - более старших - уже нет выхода в фантастический мир, где волки сыты и овцы целы. Перед ними - выбор. Они должны принять решение. Страшноватые слова: выбор, решение. Взрослые слова...

Взросление - лейтмотив и повестей Веры Ферра-Микуры, но написаны они в разные десятилетия и дают обширный материал для сравнительного анализа. "Двенадцать человек - не дюжина" - это воплощённые шестидесятые. Пройдёт года три-четыре, и Нелли с Марианной в университете будут зачитываться Теодором Адорно и Хабермасом, посещать группы роста женского самосознания, чего доброго, в Париж на баррикады ринутся: запрещается запрещать! А пока они вдумчиво приглядываются к будущему, осваивают взрослый мир и, хоть забывают написать заключение в сочинении, но в жизни - делают выводы. Иногда неожиданные, но всегда человечные.

У фазана очень красивый хвост, и он неглупая птица, но в субботу он никогда не знает, что сегодня суббота. А если спросить кенгуру, ежа или акулу: "Сегодня у нас суббота?", они вообще промолчат.
Зверей это не волнует, у них своих дел по горло.

"Валентин свистит в травинку" написан восемь лет спустя. Бэби-бумеры пошумели, покричали, проводили - в лучшем случае в леса, в худшем случае в могилу - наиболее радикальных товарищей, переглянулись, переженились, а там нужна машина, а там и дом... и с озадаченностью, переходящей в священный ужас, осознали себя копиями собственных родителей. Сидит Валентин на заборе, свистит в травинку, и с каждым характерным звуком прилетает любой заказ: хоть рояль "Стейнвей", хоть маникюрные щипчики, хоть базука, хоть старый всезнайка-профессор (прообраз Интернета). Сам чудотворец первым делом насвистел для себя... сексуальную рабыню:

- Я вдруг почувствовал себя таким одиноким, - сказал Валентин, - Какое счастье, что я всегда могу тебя высвистать.
- Да, - подтвердила Лоттхен кротко.
- Здорово! - сказал Валентин, - Стоит мне свистнуть, и ты уже здесь, чтобы меня утешить.
- Да, мой милый Валентин, - снова подтвердила Лоттхен и нежным движением руки откинула ему со лба прядь волос. Лоттхен была выдумкой Валентина, так сказать, плодом его фантазии. И с ним она всегда была сама кротость и доброта...

Жутенькая сказочка, согласитесь. И всё равно хочется если не переселиться, но ещё и ещё возвращаться в мир победившего магического реализма. В мир, где главное чудо - это отмахнуться от чудес. Отдохнуть от чудес.

Итак, пятиминутка похвальбы закончена, спасибо за внимание. Кто в Питере, могу одолжить почитать!