4

Страх, как и голод, истерзав и скомкав тело, делает его со временем бесчувственным, апатичным и ленивым к восприятию ощущений.

Книга жёсткая и страшная, и тем самым великая. Но к огромному сожалению (моему) она могла быть ещё страшнее.

Уж сколько люди моего поколения (начало воспитания которых приходилось на последние годы СССР) наслышаны про то, как зверствовали фашисты в отношении военопленных, и просто мирных жителей. Казалось бы, книга Константина Воробьёва должна в очередной раз освежить всё то, что нам рассказывали старшие. Что-ж, освежила. Но не так. Не надрывалась почему-то моя душа при чтении. Не надрывалась.

А всё потому, что повествование о злоключениях захваченного в плен лейтенанта, содержавшегося в бесчеловечных условиях, бежавшего, пойманного, битого и т.д. - ведётся как-то буднично, слишком повседневно. Порой Воробьёв сбивается на самую обычную публицистику, а с таким сюжетом, как ужасы немецкого плена, публицистика, на мой взгляд, совершенно не совместима. Из-за неё терятеся там горькая, ядовитая сочность, которая должна быть у такой повести.

Читая её, я всё думал: ну, вырвется он из плена - быть ли ему в плену нашем? Ведь всем известно, куда направлялись красные командиры, не пустившие пулю себе в висок вместо пленения. И хватило ли бы духу Воробьёву рассказать о том, что должен был пережить лейтенант в советском лагере? Нет, не рассказал, потому что не дошёл даже до того места, где наступает долгожданное освобождение.