Иногда полезно прочитать умную книгу, чтобы почувствовать себя невероятно глупым в процессе чтения и очень поумневшим после. До того, как я взяла в руки этот трактат о построении социальной реальности, считала себя всесильной. Да что мне стоит прочитать книгу в 300 страниц? Какая ерунда, особенно после того, как год питалась "дискурсами" и "нарративами". В результате оказалась, что я бегу марафон, о котором не подозревала, к которому не готовилась и вообще уже 10 лет как курю и т.д. Но вот я ее осилила и уже чувствую, как перевариваются полученные знания, высвечиваясь иконкой "+10 к науке".

Бергер и Лукман постарались на славу, преподнеся моему непросвещенному по части социологии знания умишку всю мощь своей теории, представляющей (по крайне мере на мой дилетантский взгляд) довольно органичный сплав теорий Маркса, Дюркгейма, Вебера. Всю сущность книги, описывающей различные законы функционирования общества и индивида в нем, можно выразить заключительной фразой одной из глав:

Человек биологически предопределен к конструированию мира, в котором он живет с другими. Этот мир становится для него доминирующей и определяющей реальностью. Ее границы установлены природой, но стоит этому миру возникнуть, и он оказывает на природу обратное влияние. В диалектике природы и социально сконструированного мира трансформируется сам человеческий организм. В той же диалектике человек творит реальность и тем самым творит самого себя.

Возникает вопрос - зачем в нас на историческом факультете впихивают социологию знания? Это связано с недавно образовавшейся (если считать по привычке веками) теорией о том, что господа историки совсем не истина в последней инстанции, что они не реконструируют прошлое (как бы "Школа Анналов" на это не претендовала), но конструируют его. При этом они не могут избежать довольно таки дилетантских ошибок, связанных с тем, что этот самый историк тащит свою "реальность" в "реальность" древнего грека. Вот тут мне пора осознать всю тщетность бытия и 5 угробленных лет. Но Бергер и Лукман мне помогли, показав направление для того, чтобы справится с кризисом. Думаю, эту книгу не помешало бы почитать не только историкам, но и писателям. Особенно тем, которые так ярко и в красках любят описывать какое-нибудь Средневековье, где женщина в 27 говорит, что ее молодость еще только началась. В такие моменты хочется выбросить книгу в окно, желательно на голову того, кто это написал.

Возвращаясь к книге, Бергер и Лукман описали общие законы по которым мы с вами формируем наши многочисленные социальные реальности, нас как членов семьи, как представителей определенных профессий, как заядлых лайвлибовцев. Эти законы с таким же успехом можно приложить (и они будут работать) к тому, как формировали свои социальные реальности греки как жители полиса, как поэты, как греки, или средневековые люди как христиане, как рыцари, как жители городов, или русские веке в 20 как коммунисты, как победившие в ВОВ, как ученые. Конечно, здесь стоит поднять вопрос об осознании себя как части группы, что происходило только с накоплением социального запаса знания и его последующего разделения между различными "ролями" в существующем обществе.

Историческая наука любит активно заимствовать различные методические наработки у "соседних" гуманитарных наук для выработки "междисциплинарных подходов". Сейчас пришло время социологии.

Предполагается, что социология есть одна из наук, которые имеют дело с человеком как человеком, иначе говоря, в этом особом смысле социология является гуманистической дисциплиной. Важным последствием этой концепции будет то, что социология должна либо находиться в постоянном диалоге с историей и с философией, либо утратить собственный объект исследования. Этим объектом является общество, как часть человеческого мира, как созданное людьми, ими населяемое и в свою очередь создающее людей в непрестанном историческом процессе. Не последней заслугой гуманистической социологии можно считать то, что она пробуждает наше чувство изумления перед лицом этого поразительного феномена.