2.5

Эта повесть как-то случайно затесалась у меня в хотелки и я искренне считал, что это повесть о войне современного автора, настолько имя Константина Воробьева мне ничего не говорило. А он оказывается из авторов "лейтенантской прозы", и книга написана аж в 1943.
О чем думает человек, считающий что его ведут расстреливать по лестнице в подвал?

Я буду лежать мертвый, а они прикурят… А где политрук Гриша?… Целых шесть годов не видел мать!.. Это одиннадцатая? Нет, тринадцатая… если переступлю — жив…

Хорошее начало, даже прекрасное, но вот только это одновременно и чуть ли не последний в повести экскурс в психологию. Потом только зверства фашистов, убивающих военнопленных десятками в припадках бессмысленной жестокости. Причем жестокость врагов настолько безмерна, что ничего подобного в других книгах о войне и в помине не найдете. Это странно и вызывает опредеделенные сомнения в адекватности, если не самого автора, то уж его версии происходящего точно.
Словом есть очень серьезные основания сомневаться в документальности, хоть сам автор и бежал из фашистского плена дважды и, несомненно, мог бы написать правдиво и документально.
В повести столько моментов, которые сознание рационалиста не может принять иначе, как отчаянно сопротивляясь, что невольно закрадывается мысль, что не было ли это истинной причиной отказа в публикации в Новом мире в далеком 1946?
Например, через несколько дней после пленения и нахождения в лагере военнопленных у Сергея сохранился в кармане гимнастерки серебряный порсигар. И это при том, что дальше автор пишет, что советского солдата непременно после боя обыщут и конфискуют даже запрятанные в сапоги баночки с сигаретами.
А потом и вообще чудо: оказывается у военнопленных военнопленных в лагере, нет, вы только подумайте! - ножи и бритвы.
А санитар в лазарете лагеря рисует полицаю свастику на спине чернилами вместо того чтобы помазать мазью. Вот такая безрассудная храбрость.
И не могу без цитаты

На ее (брюквы) выгрузке и складывании в бурты работали заключенные. На восемнадцатитонный вагон полагалось три человека. Время — час. Не выполнившие эту нормулишались баланды, которую привозили из тюрьмы на завод.

И ведь почти все выполняли! И это то получая пайку в 150 гр хлеба и пару чашек баланды!
Причем интересно, что за все три попытки побега, пойманного Сергея только избивают, когда его товарищей расстреливают безо всякого повода. Таково вот творческое видение автора.
Вы конечно можете воскликнуть вслед за Тертуллианом: "Верую, потому что безумно!"
Но я рискну рискну построить из себя Станиславского и сказать: Не верю!
С логикой у воробьева определенно нелады, в одном месте он пишет, что расстреливают нещадно, а потом совершенно спокойно пишет:

Но немцы любят «порядок». Сто человек должны быть живыми сданы в лагерь — беглецы будут наказаны в комендатуре…

Совсем уже мелочь, но стиль местами слишком цветист для подобного содержания и при чтении вызывает неприятный диссонанс своей неуместностью. Ладно бы так была написана вся повесть, был бы колорит, а тут кусками, ни с того ни с сего.

…Бархатистыми кошачьими шагами неслышно подкрадывалась осень. Выдавала она себя лишь тихим шелестом засыхающих кленовых листьев да потрескиванием стручков акаций. Исстрадавшейся вдовой-солдаткой плачет кровавыми гроздьями слез опершаяся на плетень рябина; грустит по утрам солнце, встающее закутанным в шелковый сизый шарф предосеннего тумана…

Особой идеологической направленностью повесть надо сказать не отличается и агиткой я бы ее не назвал. Возможно, некоторые реалии переданы достоверно, но как говорится ложка дегтя...
В заключение: современному читателю с повестью знакомиться едва ли стоит. Итоговая оценка 2+.