3

Разрешите представить

Портрет лейб-гусарского полковника Евграфа Владимировича Давыдова кисти Ореста Адамовича Кипренского. Героя, человека глубоко несчастного, немного родственника, но в общем-то "даже не однофамильца". Интеллектом оформителей издательства Эксмо, считаем, задавила, можно заняться и собственно творчеством Дениса нашего Васильевича.

Думается, что вряд ли найдется в России, кто не слышал про Дениса Давыдова. По крайней мере среди людей с образованием не ниже среднего, ибо программа, если не по литературе, то по истории. Как человек настроенный оптимистично предполагаю, что где-то половина подозревает, что Денис Васильевич не только "партизан, казак", но и еще немножечко поэт (что впрочем в этом же стихотворении 1826 года он отрицает не без, на мой взгляд, причины). Переходя к конкретике, признаюсь, что я, обремененная гуманитарным образованием с уверенностью вспомню не больше пяти его стихотворений; еще два-три известным мне как романсы Алябьева (то есть практически не известны). Поскольку особым пиететом перед признанными гениями я не страдаю, даже делая ставку на устаревшую грамматику и зачаточность русской поэзии - в подавляющем большинстве это никуда не годится! Давайте не будем забывать, что в это время и в этом кругу праздное стихоплетство было нормой. Если позволите, я сравню буриме и стишата в альбомы с фоточками в инстраграмме: фотографии с вечеринки в клубе могут быть талантливыми и профессиональными, достойны выставок, наград и красивых альбомов. Это не ваш вариант! И по большей части не вариант Дениса Васильевича.

Люблю тебя, как сабли лоск,
Когда, приосенясь фуражкой,
С виноточивою баклажкой
Идешь в бивачный мой киоск!

Хотя стоит постараться быть не такой придирчивой. Творческое наследие хотя и не велико по объему, но зато весьма разностороне. Тут и не сильно талантливые переводы и подражания, и огромное количество гусарских застольных виршей, и любовная лирика чуть ли не пятидесятилетного поэта, которую очень высоко целил Пушкин (ну что тут скажешь, кто я и кто и наше всего). Наверное, наиболее высоко современниками ценилась его острые эпиграммы и злободневная сатира. Но тут выстреливает именно острота и злободневность, хотя, конечно, и это надо уметь увидеть, сформулировать

Коль нами право ты имеешь управлять,
То мы имеем тож все право спотыкаться;
И можем иногда, споткнувшись, — как же быть? —
Твое могущество об камень расшибить!

"Голова и Ноги" на сюжет Лафонтена

Вошли в книгу и стихи посвященные Денису - несколько его современников, несколько на его смерть. Не знаю, что послужило причиной их включения, но даже у признанных поэтов это не самые удачные вещи, что говорить про приятелей-гусар?..

То вдруг тебя средь битв жестоких вображаю,
Где сеча, гром, и дым, груды тел в крови <...>
Как Немезида мстишь, внезапно и везде...

Думаю, все согласятся, что пусть Степан Дмитриевич Нечаев занимается чем угодно, но все-таки не стихосложением.

Что же остается? А остается Дневник партизанских действий 1812 года и вся остальная публицистика, к сожалению, не вошедшая в этот сборник. А зря. Проза Дениса Васильевича этого более чем достойна, а издается почему-то куда реже лирики. Безусловно, наибольшую ценность его записки имеют прежде всего как исторический источник, но если выбирать между чтением для развлечения стихов или воспоминаний, по-моему, выбор очевиден. В заключении приводится подробная хронология жизни Дениса Васильевича, незаменимая вещь, позволяющая несколько серьезней глядеть на его литературные упражнения, вписать их в летопись эпохи рядом с войной, воззрениями друзей-декабристов, перипетиями военной карьеры и рассказом о поздней внесупружеской любви.
Закрываем последнюю страницу, а ничего к тем пяти уже известным стихотворениям и не прибавилось. Зато они - действительно достойны...

Мы несем едино бремя,
Только жребий наш иной:
Вы оставлены на племя,
Я назначен на убой.