3.5 Идеология вместо науки

Your economic theory makes no sense.

Sting, 'We Work The Black Seam', 1985

Странная книга. Она мастерски написана, но насквозь мифологизирована и идеологизирована. Может быть вы когда-нибудь держали в руках старые советские издания, желательно начала 50-х. В них вы могли найти довольно жесткие оценочные суждения о западных политиках и типах вроде Чан Кайши. В известном смысле эта книга Зульфии (Сильвии) Назар аналогична – она также не стесняется в эпитетах для тех, кто ей не симпатичен.

А ведь какую благородную цель ставил перед собой автор – рассказать об экономистах, мыслителях, которые хотели облагодетельствовать человечество, повысить уровень жизни людей, вывести их из нищеты и невежества к высотам цивилизации. Начинает автор с Маркса (которого ненавидит, топчется по его бытовым неурядицам, злорадуется его финансовым промахам и показывает полное непонимание трудовой теории стоимости), потом переходит к отцам-неоклассикам, переключается на набивших в узких кругах экономистов оскомину австрияков, а потом мусолит Кейнса. Проблема состоит в том, что таким, благородным и идеалистическим, было лишь первое поколение героев книги, собственно Маркс и, слегка, Альфред Маршалл. Остальные герои книги выглядят куда как более нелицеприятно, они в основном заботятся о собственном благосостоянии, надувая щеки и изображая из себя экономических гуру.

Основной успех книги в бытописательстве. Автор великолепно рассказывает о викторианском Лондоне, имперской Вене и межвоенной Америке. Она сделала для меня людьми многих известных экономистов второй половины XIX века – первой половины XX века, которые до этого были просто строками из учебников. Однако вместе с этим она и демифилогизировала их теории. Грязноватый пройдоха Шумпетер потерял ореол ученого, оказавшись жуликоватым и неудачливым чиновником. Ирвинг Фишер оказался слишком увлекающимся, что привело к ошибкам как в финансовом плане, так и к смерти дочери от неправильного лечения.

Если честно, книгу надо было делить на несколько отдельных изданий. Яркий успех – описание Вены и Австрии в целом после Первой Мировой войны. Обрубок развалившейся империи, который ненавидят отпавшие национальные окраины, мятежи и попытки революции, грязные дела правительства. Помните, в конце 80-х большевиков травили за продажу культурных ценностей ради твердой валюты? Австрийцы делали тоже самое, с такой же неохотой.

Автор ничтоже сумняшеся рассказывает о том, как создавался Версальский мирный договор. Есть у наших западных партнеров известная привычка – делать что-то грязное кулуарно, за кулисой, отрицать это несколько десятилетий, а потом признаваться с невинным лицом. Такие вещи как участие ЦРУ в дестабилизации Чили при Альенде, ужасы Вьетнамской войны и прочие примеры вплоть до пресловутой пробирки Пауэлла, которой он размахивал на заседании Совбеза ООН. Началось это как минимум после Первой Мировой. Мрачная картина подавления Венгерской советской республики на деньги Ротшильдов через помощь министра финансов Австрии Шумпетера – какой сюжет для советской пропаганды был бы! А теперь наши партнеры не стесняются об этом рассказывать.

Мелкое замечание, сам Версальский мир (экономическая его часть) создан под влиянием гомосексуалиста (Кейнса) и юдофила (так его определяет автор) (Шумпетера) – какой простор для злопыхательских интерпретаций (это сарказм).

Кроме рассказов о мрачной кухне политики и экономики автор не обходит вниманием и Советский Союз, проявляя воинствующее невежество. Именно воинствующее. Когда в повествовании появляется Сталин, автор несет такую откровенную ересь, что ей позавидует любой либеральный автор. При этом эта околесица не снабжена никакими ссылками. А эпитеты, боже, какие эпитеты! Примитивная теория Ленина, экономически неграмотный Сталин, Советский Союз – союзник Гитлера. Это невежество имеет систему, это откровенная идеология автора. С концепцией нейтральной точки зрения историка и исследователя автор совершенно незнакома. Страшно подумать, какой будет ее третья книга (первая – «Игры разума»), которую она собирается писать о западных интеллектуалах, веривших в Советский Союз.

Но интереснее всего было читать о Кейнсе. В западном пантеоне он занимает заметное место. И вместе с тем его позиция странна – ведь ратовал он за активное вмешательство государства в экономику, что делало его монстром для победившей в конце 70-х новой либеральной ортодоксии, чья волна на излете захватила и нашу страну, породив у широкой публики устойчивые мифы вроде «государство – ночной сторож». Но Кейнса никак не выкинешь – он стабилизировал западный мир, а отказ от его инструментария опять привел к затяжному экономическому кризису, который тянется уже седьмой год (с 2009).

Надо сказать, что автор очень плавает при объяснении нюансов отличий концепций разных экономистов. Это несколько странно, ведь она преподаватель и имеет степени. Но кривизну ее подхода никак не объяснить лишь упрощениями для широкой публики, она часто спотыкается на ровном месте (как с трудовой теорией стоимости). Так что не воспринимайте ее объяснения как самодостаточные, сравнивайте с другими источниками.

Итак, что же мы имеем в сухом остатке? Интересное, хотя и несколько хаотичное жизнеописание судеб Маркса, Маршалла, Шумпетера, Фишера, немного Фридмана и еще пары-тройки более эпизодических персонажей. Все они были знакомы между собой, составляли крайне узкий круг экономистов-международников и играли роль экспертов при правительствах разных стран.

Особую оторопь вызывают финальные пассажи об Арабской весне. В них как в зеркале отражается нищета философии автора - ноль предсказательной силы и тонны пустого пафоса о свободе. И ни малейшего понимания того, сколько крови будет пролито.

Меня не покидало странное чувство, что многие из них относились к людям, к жизням людей как к полю для экспериментов, не задумываясь о последствиях своих действий не в абстрактном поле понятий а-ля спад или подъем, а о влиянии их на жизни простого человека. Страшное чувство, когда жуликоватые политики, как перчатки меняющие свои убеждения (Уинстон Черчилль, например) обращаются за практическими советами к узкой группе экспертов, получивших одно и тоже образование в элитных школах и продолживших его в элитных ВУЗах. Узок их круг, страшно далеки они от народа, как говорил когда-то человек, названный некоей Сильвией Назар примитивным.