3

Говорят, о чём бы писатель ни писал, он пишет свой автопортрет. Если это так, то не хотелось бы мне познакомиться со Станиславом Зарницким. С созданным его воображением художником Боттичелли, впрочем, тоже.
Этот Боттичелли странный тип. Вроде хочет славы, но в то же время за ней не гонится, вроде добрый католик, а тянет его к античным мотивам, вроде избегает политики, а всё время оказывается в гуще событий. Девушек не любит. Друзей не заводит. Думает о чём-то своём. Ищет покровительства сильных мира сего. Какой-то серый скучный обыватель. Я вот только не пойму, как скучному серому обывателю удалось создать великолепные полотна?
Многое прояснилось, когда я узнала, что Зарницкий - никакой не писатель. Он, оказывается, дипломат. Вот почему так много места в книге уделено государственному устройству Флоренции, заговорам, интригам, сговорам. Обо всём этом автор пишет с азартом и знанием дела. Только при чём здесь Боттичелли?
Я знаю, что достоверных сведений о художнике сохранилось совсем немного. Образ нужно было воссоздавать буквально по крупицам. Образа не получилось, на свет появилась какая-то серая моль. То есть, если абстрагироваться и представить, что это просто фантазия на тему "неизвестный художник, живший во Флоренции в шестнадцатом веке", то ещё куда ни шло. Но если открыть при этом альбом с репродукциями великого Сандро - сплошное расстройство.