2

Перед вами - жемчужина творчества Джонатана Свифта, вошедшая в золотой фонд мировой прозы, представляющая собой не только увлекательную фантасмагорию, но и остроумный, блистательно злой памфлет на современное писателю общество

Вот что нам обещает описание, как бы невзначай намекая: «Если тебе не понравится, то ты не доросшая до великого амёба, которой чуждо всё фантастичное и саркастическое — по этому ты просто ОБЯЗАН похвалить это! Обязан, обязан, обязан и не спорь!» — а я вот поспорю.
- Во-первых, хочу отметить, что произведение и в самом деле крайне похоже на Дон Кихота, как и сообщают в примечание, увы, в моих глазах это является изрядным минусом.
- Во-вторых, я бы хотела дать пояснение к первому пункту и, тем самым, раскрыть главную проблему отторжения материала: в моём понимании стёб, сарказм и чёрный юмор образуют отдельную касту, если можно так выразиться, они действуют по разному — где-то открыто и дерзко, а где и с эфемерностью, подливаемого по капле, яда — но в любом из случаев они способны извести врага даже не прибегая к грубой силе, в отличии от магического реализма и абсурдизма. Эти ребята с противником не церемонятся: вначале они изобьют до полу смерти (хотя, увы, и смертельные случаи не редкость) логику, а затем, предварительно отобрав последнюю толику здравого смысла, попросту хватают читателя за шкирку и окунают с головой в пучину бреда, будто школьные хулиганы.
В путешествиях Гулливера главенствовала именно эта шпана: всё надуманно и чрезмерно, нет ни только чёрных или белых, но и серых сторон — всё уныло и безлико. «Отважный врач-мореход» показал себя с наихудших сторон и в общечеловеческом плане и в профессиональном — он не просто хочет, чтобы всё было «по уму и по совести», он активно доказывает тлетворность своего народа перед другими и, отнюдь, своим примером не спешит это отвергать: ему хочется, чтоб перед ним раболепствовали, чтоб с ним общались как с равным короли, он не признаёт другие интересы и свою узколобость, а уж его пренебрежение к собственной семье и болезненная привязанность к лошадям и вовсе другой разговор! Отдельно хочу отметить сюрреалистичность повествования: в каждом из приключений доктор попадает то в кораблекрушение, то в плен, после чего к нему являются то карлики, то летающие острова, а то и вовсе не уступающая, но при восходящая, человеческий разум живность — сразу же приходит на ум такая догадка: Быть может этого и не было вовсе? Вероятнее мистер Лемюэль находиться в коме (а то и вовсе в предсмертной агонии) и все его приключения это плод повреждённых нейронов мозга...» — впрочем, тут я грешу на свой возраст, если бы я прочла эту книгу лет тринадцать назад, возможно бы и коняги, вдевающие копытом нитку в иглу не показались такой небылицей — но не случившегося не исправить, а следовательно данный образец прочно закрепил за собой роль прародителя сериала Lost.