3.5 Из какого сора растут "стихи"...

О природе искусства
Объемность знания создают наука и искусство -эти два «глаза» культуры. Искусство—не наглядная иллюстрация к высокой морали, это форма мышления, без которого нет человеческого сознания.
Наука занимается не случайностями, а тем, что повторяемо и закономерно. Ведь случайное предсказать нельзя? В истории наука видит «железные повторяемости» и выводит, что свобода-осознанная необходимость. Какая-то фатальная линия развития человечества…
Предсказуемые процессы идут по вычисленным закономерностям, но когда-то наступает и «точка» распутья. И в этот момент вероятность не срабатывает, срабатывает случайность! Смотрим вперед-случайности; назад-закономерности! Историк все время «назад», видит закономерности, т.к. не может написать историю, которая не произошла. На самом деле история есть один из возможных путей. Реализованный путь-потеря других, уже нереализованных. Обретая -теряем. Шаг вперед-еще потеря. И здесь сталкиваемся с необходимостью искусства.
Искусство дает прохождение не пройденных дорог, того, что не случилось; возможность пережить не пережитое, вернуться и переделать заново. Оно опыт не случившегося и того, что случиться может.
Писатель никогда не «пишет» героя полностью. Вот Онегин: -«..острижен по последней моде». Прическу, цвет волос мы не знаем. А станем делать фильм-придумаем «остриженного» Онегина. Он будет воплощен. Словесный же образ-виртуален, в сознании читателя-не законченный, не воплощенный, «пучок возможностей».
А попробуйте приделать руки Венере Милосской! В нашем сознании она – «безрукая», восстанавливая же не достающие части мы разрушаем и сам памятник, и НЕЧТО ДРУГОЕ…
Моменты непредсказуемости особенно важны для истории. Есть «добро», будем меть опасность «зла»: ведь добро-это ВЫБОР, так? Искусство в этом смысле таит опасность, но потому и обладает высочайшей нравственной силой. И возникает вопрос: что позволено искусству, что-нельзя! Но Искусство-не руководство по морали. Никто не обвиняет же Шекспира в безнравственности, а ведь в его пьесах убийства, кровосмесительства, сплошные преступления.
Почему убийство как предмет искусства не становится призывом убивать? Искусство стремится быть похожим на жизнь, но оно-не сама жизнь. Искусство-лишь модель жизни. В искусстве-изображение убийства, в жизни-само убийство как данность.
Впрочем, искусство охватывает огромную сферу и рядом могут появиться полу-,чуть-чуть-, совсем не - искусство.
Искусство-некая тайна, скрывает чей-то взгляд на мир, неисчерпаемо в смысловом отношении .Сравните: мимо стоящего человека пробегает другой, бьет его по лицу и убегает. Побитый размышляет: -Что он хотел этим сказать? В театре это было бы сообщением, в жизни же -материал для сообщения, но не само сообщение.
Чем больше искусство стремится к жизни -тем оно условнее. Вот и Чаплин считал, что звук погубит кино. Освоив звук, кино понесло и потери. Жизнь мало технически внести, ее надо художественно освоить. Так Блок был поражен, когда слез с извозчика-вошел в трамвай, приучая себя к демократии. Писал:-Как войду в трамвай-сразу хочется потолкаться! Возникает другое поведение, его надо «осваивать».
Поэтому при осваивании возникают ИМИТАЦИИ: полезны они отчасти, но учат дурному вкусу. А вот усваиваются легче! Высокое искусство – непонятно и потому оскорбительно. Но растет высокое искусство, как ни прискорбно, и «из сора»-по Ахматовой.
Искусство – самая сложная машина(организм), которую когда-либо создавал человек. И мы –внутри этого развивающегося. Как и в языке. Человек погружен в язык , а язык реализуется через человека, постоянно взаимодействуя с индивидуальным говорящим. Минимальной средой здесь для появления новых смыслов является ТРОИЦА: Я, другой и семиотическая(языковая)среда вокруг нас.