4.5 В поисках Смысла Жизни

Очень классный сборник, который под своей обложкой объединил таких авторов, как Екклесиаст (кем бы он ни был) Толстой и Чехов. А объединил этих авторов извечный философский вопрос «В чем смысл жизни» и каждый автор со своей колокольни пытается ответить на этот вопрос.
Начинает самый старый Екклесиаст, который начинает свою книгу со слов

Все суета сует, сказал
Екклесиаст,
суета сует, -
все суета!

Екклесиаст пытается убедить читателей и себя, что не все суета сует и что можно найти если и не смысл жизни, то хотя бы сносное утешение в труде, мелких бытовых радостях и в служении богу. В общем, довольно сильное и, как по мне, далеко не жизнеутверждающее произведение, которое непонятно как попало в Библию. Можно конечно толковать посыл книги тем, что не смотря на

Что было,
то и будет;
и что делалось,
то и будет делаться,
и ничего нет нового
под солнцем

и наперекор суете сует род людской продолжает жить, трудиться и плодиться. С какой стороны посмотреть, как по мне, произведение больше пессимистичное, чем наоборот.

Дальше следует Толстой со своими документально-автобиографическими произведениями «Исповедь» и отрывком из «В чем моя вера?». С Толстым все еще сложнее и запутаннее, чем с Екклесиастом. Толстой тоже ближе к 50 годам задался вопросом

Или, начиная думать о том, как я воспитаю детей, я говорил себе: «Зачем?» Или, рассуждая о том, как народ может достигнуть благосостояния, я вдруг говорил себе: «А мне что за дело?» Или, думая о той славе, которую приобретут мне мои сочинения, я говорил себе: «Ну хорошо, ты будешь славнее Гоголя, Пушкина, Шекспира, Мольера, всех писателей в мире, – ну и что ж!..»
И я ничего и ничего не мог ответить.

В ходе долгих поиска жизни в математике, философии, астрономии и прочих науках Толстой пришел к выводу, что мы результат «слепого» антропного принципа и естественного отбора, а при таком взгляде на жизнь, априори никакого смысла не может быть. Такой ответ чуть не довел Толстого до самоубийства, но он понимал, что какой-то стержень дает миллионам людей сейчас и сотням поколений до него вставать по утрам, жить и трудиться. В ходе многолетних изысканий и не принимаемых мною умозаключений, Толстой нашел смысл жизни в вере, не совсем православной, но в христианской вере собственного толка.

И верхний слой трехслойного торта, мой любимый Чехов со своей повестью «Огни». Без комментариев с моей стороны, только несколько цитат из самой повести.

– Да, – пробормотал студент в раздумье. – Когда-то на этом свете жили филистимляне и амалекитяне, вели войны, играли роль, а теперь их и след простыл. Так и с нами будет. Теперь мы строим железную дорогу, стоим вот и философствуем, а пройдут тысячи две лег, и от этой насыпи и от всех этих людей, которые теперь спят после тяжелого труда, не останется и пыли. В сущности, это ужасно!

Мне было тогда не больше 26 лет, но я уж отлично знал, что жизнь бесцельна и не имеет смысла, что всё обман и иллюзия, что по существу и результатам каторжная жизнь на острове Сахалине ничем не отличается от жизни в Ницце, что разница между мозгом Канта и мозгом мухи не имеет существенного значения, что никто на этом свете ни прав, ни виноват, что всё вздор и чепуха и что ну его всё к чёрту!

У стариков-мыслителей пессимизм составляет не шалтай-болтай, как у нас с вами, а мировую боль, страдание; он у них имеет христианскую подкладку, потому что вытекает из любви к человеку и из мыслей о человеке и совсем лишен того эгоизма, какой замечается у виртуозов. Вы презираете жизнь за то, что ее смысл и цель скрыты именно от вас, и боитесь вы только своей собственной смерти, настоящий же мыслитель страдает, что истина скрыта от всех, и боится за всех людей.

Как же торт без вишни? Вишней в данной книге является раздел в конце книги, которая называется "Екклесиаст в русской поэзии".