5 Тернистый путь

«Достаточно элементарного читательского опыта и малой толики наблюдения – над собой и другими, чтобы заметить: те самые произведения, которые производят гнетущее действие, в иные минуты рождают чувство неподдельного веселья. Не все произведения, но многие, «Ревизор» и «Мертвые души» в первую очередь»

(III, 425)

Трёхтомное произведение «Гоголь», созданное Юрием Манном – пожалуй, лучшее, что написано в отечественном гоголеведении в жанре биографии. Автор весьма осторожен в оценках, старается придерживаться фактов и, по возможности, приближаться к истине.
В случае с Гоголем это вдвойне, если не втройне, тяжёлая задача, так как сам Николай Васильевич настолько противоположно писал и говорил в разные моменты своей непростой жизни, что для биографа представляется порой невозможным верно оценить ту или иную проблему гоголевской жизни.
Ю. Манн кратко рассматривает полярные точки зрения современников Гоголя, а также мнения отечественных и зарубежных гоголеведов прошлого и настоящего. Одна из любимых мыслей самого автора заключается в том, что Гоголь и его творчество бесконечны по глубине и охвату, а потому будут всегда интересны читателю любой эпохи. В этом смысле, не может быть вынесено окончательное суждение об этом писателе, как не может существовать «расшифрованный Гоголь».
Сжато рассматриваются сюжеты и проблематика гоголевских произведений, история их создания, письма Гоголя, его бытовые привычки, весьма сложные психологические особенности. Решаются с большим тактом «скользкие» проблемы, давно уже ставшие предметом живейшего интереса обывателей, среди которых не последнее место занимает сожжение второго тома «Мертвых душ»…
Образ Гоголя, созданный автором, многогранен, противоречив, не сводим к одной стереотипной тенденции типа «Гоголь-сатирик», «Гоголь-схимник» и т.п., что стало предметом не только пересудов, но и псевдонаучных опусов, особенно расцветших на почве превратного истолкования гоголевской поздней публицистики («Выбранные места из переписки с друзьями», «Авторская исповедь»).
Ю.Манн очень строг в выстраивании композиции биографии, ответственен в выборе адекватного слова. Вы не найдёте здесь вкусовых провалов, ухода в псевдохудожественную манеру, которой грешат некоторые биографы: что-то в духе «писатель быстро вскочил и засеменил к входящему в двери однокашнику». Автор не попадает под очарование гоголевской повествовательной манеры, в частности, склонности к гиперболе, пафосу и т.п., что часто свойственно не достаточно самостоятельным биографам.
Некоторые «послабления» себе Манн делает в финале, в главе «Жизнь после смерти, или Парадокс о Гоголе», где выделены отдельные важные особенности гоголевской прозы. Собственно перед читателем предстаёт литературоведение в лучшем смысле этого слова.
И оно, уверяю вас, весьма интересно, как и всякая настоящая наука, изложенная в редком сочетании академического и занимательного. Биография, написанная Манном, опровергает ту пошлую фразу, что учёные пишут заумно и скучно.

«Необъятное значение Гоголя для русской литературы раскрывалось постепенно, в течение длительного времени, и это вполне соответствовало бесконечно сложной природе этого писателя»

(III, 429).