5

Что за прелесть эти сказки!
Пушкин.

Не совсем та книга, которую ожидала найти. С давних, еще институтских времен имя Проппа воспринималось, как нарицательное - если и есть на свете тот, кто в совершенстве поверил гармонию волшебной сказки алгеброй теории, так это он. После, в конце девяностых довелось читать жихарев цикл Успенского, где В.Я. чуть не в каждом абзаце поминается, создавая подспудное ощущение присутствия некоего каменного гостя, подлинного хозяина этих угодий. А набраться храбрости и почитать его труды, все не доводилось. Вот, с почином.

Морфология - учение о формах и в этой работе Владимир Яковлевич уделяет преимущественное внимание именно классификации форм повторяющихся элементов, присущих всем сказкам. На самом деле, то, что он сделал в "Морфологии сказок" - титанический труд. С одной стороны, сказки сопровождают нас всю жизнь, будучи естественным ее фоном и мы не задумываемся об их структуре, как не думаем о составе воздуха, которым дышим или воде, когда пьем. С другой - изучение требует строгого и жесткого структурирования, разложения по полочкам, привязки к определенной последовательности действий; методичных штудий, совершенно не терпя аморфности и приблизительности.

А сказки по существу семя, зерно. из которого выросла вся серьезная сложная литература. сколько ее ни есть. К 1928 году уже "Улисс" с его сложнейшей структурой, стилистическими игрищами и потоком сознания написан, а попытки изучить и классифицировать законы функционирования сказок ограничивались весьма приблизительными списками Вундта, Волкова, Веселовского. Не то, чтобы они были плохи, они были никакими. Оперировали приблизительными признаками, которые в момент составления казались авторам значимыми, но проверить работоспособность никто не брал на себя труда.

Пропп берет за основу классификацию одного из основателей финской школы Анти Аарне, который опирается не на внешние признаки: сказки о животных, волшебные сказки, юмористические - но на составные элементы, функции действующего лица выделяя тридцать одну. Все возможные нарративные ситуации сказки исчерпываются этими элементами в различных сочетаниях. Чаще присутствуют не все, иногда сюжет может ветвиться, повторяться, переживать утроение. Многие функции естественным образом расположены попарно: запрет - нарушение; выведывание - выдача; бой - победа; преследование - спасение. Но случаются и одиночные: отлучка, наказание, брак.

Основных типов персонажей немного и для каждого существует сфера охвата, которую договоримся обозначать "кругом действий": антагониста (вредителя), дарителя, помощника, героя и т.д. Порой функции совмещаются. Так даритель может одновременно быть антагонистом и тогда полученное от него достается герою в результате противоборства в силе или хитрости; волшебный помощник может одновременно играть роль перевозчика (как Сивка-Бурка или Серый Волк).

Серьезный исследователь, Пропп рассматривает возможные варианты распределение фикций по действующим лицам, способы включения в ход действия новых персонажей, атрибутику, вспомогательные элементы связи. Тут много таблиц, первоначально наводящих ужас страшными перекрестными прочерками и достаточно формул, от одного взгляда на которые у гуманитария начинает ломить зубы. Но на деле разобраться со всем этим несложно, если дать себе труд натвердить основные обозначения (а как вы хотели? Слушать сказку и изучать ее - совсем не одно и то же).

В результате имеем четко структурированный набор функций; инструмент, посредством которого можно создавать новые сказки. Но разумнее использовать его для изучения уже имеющихся. Гармония дается свыше, а поверять алгеброй имеет смысл то, что уже слетело к нам с горних сфер.