4

Эту книгу следует прочитать, хотя бы для того, чтобы знать Булат Шавлович не только на гитаре умеет подбирать аккорды грусти и сентиментальности. Только вот роман вышел, словно лубочная картинка, атмосфера передана правильно, все герои на своих местах, но все это так безыскусно и не ко времени.

Когда о середине ХІХ века, пишут так, словно это начало ХХ, связуя опыт Печорина с маленькими сверхчеловеками из произведений Ф. Достоевского, которые только и делали, что спасали от унижения падших женщин, каким-то таинственным образом, унижая их ещё больше.

В век без телевизоров авантюрный дух и любвеобильность князя Мятлева, вызвала бы множественные вздохи: "Господитыбожемой!" Лавиния (что-то одновременно древнегреческое и современное, искровысекательное) - образ, заимствованный из двадцатого века или английской действительности девятнадцатого столетия. В этой девушке, презирающей слабых мужчин, свободно распоряжающейся своим сердцем, умеющей держать ответ, слишком мало феминистичного, чтобы причислить её к женщинам нового типа. Но есть то ли хамелеонство умной женщины, что умеет жить, не замечая "атмосферного" давления, то ли она - лишь марионетка в руках автора, который любит женщин с перчинкой, мальчишеской фигурой и собственным мнением, женщин, которые вызывают горячечное желание обуздать. Однако, сложно сказать, что Лавиния - мустанг-иноходец, скорее эта характеристика больше под стать иной особе, что лишь порой сетовала на судьбу:"Господитыбожемой!" и пыталась спрятаться в скорлупе собственной болезни от мужского мира, который предлагает помощь, а затем взыскивает натурой.

В целом, произведение, что говорится, классическое, живи Окуджава в одной с Лермонтовым эпохе. Что оно может дать людям, мало заинтересованным в поисках черт романтизма и любовании грузинской экзотикой? Да то, что, собственно, время не имеет значение. В обществе девятнадцатого века были свои способы сплетничать, презирать, ополчаться. Были свои развлечения, которые эвфемистически величались борьбой за мораль. И были свои герои-дилетанты.