4.5

Воспоминания ведут себя как кирпичики, которые уже могли порасти чем-то их скрывающих или просто осыпаться, но стоит натолкнуться на знакомое строение, как многие кирпичики становятся до ужаса знакомыми. Вот и остается ломать голову о том где и когда мог их повстречать. Напоминание о знакомстве с Сережей Каховским всплыло, когда наткнувшись на станцию Роса, мозг автоматически решил прочитать его с неправильным ударением, как зачем-то делал это в детстве. Но, к моему огромному удовольствию, это было единственное, что я помнил о произведении Крапивина. Прогуливаться по полюбившимся улочкам, конечно, хорошо, но это занятие далеко не всегда может даже попытаться сравниться с радостью от открытия чего-то нового.

Книга хоть и разбита на условные три повести, но читается все настолько монолитно и на одном дыхании, что не покидает ощущение постоянного присутствия. И когда последний абзац остается позади остается ощущение захлопнувшейся двери или опущенного занавеса при мыслях, что просмотр то ограничили, но действие где-то продолжается. На самом деле почти в каждой книге советских времен (Особенно детской) мне постоянно приходится бороться со стереотипами и неприятием того времени и пропускать даже положительных героев через призму непонимания порядков и отрицания менталитета. В Мальчике со шпагой я вспоминал о времени написания книги разве что при упоминании различных организаций, да и это очень быстро выходило из поля внимательности не вызывая раздражения. Со своим подростковым максимализмом и чувством справедливости Сережа говорит и действует более взросло и разумно, чем ожидаешь.

Люди, живущие скучно, тупые и недобрые, не терпят иной жизни — светлой и честной. Не терпят людей с прямыми мыслями и открытым взглядом.

Особенно понравилось у Крапивина, что автор не ведет своего героя по абсолютно верному пути за ручку, а позволяет пачкать белое пальто ошибаться и не захватывать Бастилию получать желанное вне зависимости от прилагаемых усилий. Отказ от идеализированности, наверное, позволяет и почти без последствий переваривать всю неприязнь к советскому укладу жизни, и воспринимать происходящее как рассказ друга или очевидца произошедшего.

После подобной книги хочется немного повозмущаться в пустоту: " А что так быстро-то!", - и начинать присматриваться к другим произведениям Крапивина, в очередной раз напомнив себе, что лучший подарок -тот, которого не ждешь.