4 Обыкновенная история.

По разным причинам отправляемся мы в путешествие по волнам памяти. Найденная на пыльном чердаке коробка с детскими сокровищами, увиденная фотография, услышанное слово, заданный вопрос. У каждого свой излюбленный способ для подобных путешествий. Я, подыскивая подходящую ассоциацию для возвращения в прошлое, назвала бы клубок нитей. Потянешь подвернувшийся под руку кончик и, если быть достаточно осторожным, можно дотянуться до далеких воспоминаний. Гюнтеру Грассу, немецкому писателю, скульптору и художнику, память представляется луковицей.Слой за слоем очищает он свои воспоминания от всего, что накопилось за долгие годы, чтобы восстановить события такими, какими они были на самом деле. Дело это непростое. Память многое искажает, к настоящим событиям могут примешиваться сцены виденных фильмов и прочитанных книг. Сами воспоминания могут меняться, искажаться в зависимости от собственной трактовки далеких событий. Ведь какие-то вещи понимаешь лишь задним умом. Вспоминая, часто мы видим то, что хотим, а не то, что было на самом деле.

Воспоминания любят по-детски играть в прятки. Таятся. Склонны к лести и прикрасам, часто безо всякой на то нужды. Препираются со сварливой памятью, которая с мелочным педантизмом пытается доказать свою правоту.

Рассказ Грасса показался мне искренним. Подробный ответ на тихий вопрос совести, слышимый лишь ему одному. Начал он с пробуждения интереса к живописи и коллекции репродукций картин известных художников, которые он усердно собирал.

Уже в десять лет я мог с первого взгляда отличить Ханса Бальдунга по прозвищу Грин от Матиаса Грюневальда, Франса Халса от Рембрандта и Филиппо Липпи от Чимабуэ.

Картинки эти рассылались в обмен на купоны из сигаретных пачек и потому начало войны нашло отражение для мальчика лишь в том, что талонов стало меньше, ведь заядлых курильщиков, помогавших мальчишке собирать коллекцию, отправили на фронт.

С началом войны иссяк приток купонов. Гражданские лица превратились в солдат, куривших свои «Р-6» или «Юно» вдалеке от родного дома. Извозчик «Акционерной пивоварни», регулярно снабжавший меня купонами, погиб в боях за крепость Молдин.

Грасс - довольно хороший рассказчик. Написанная им автобиография читается как роман - легко и, большую часть времени, даже увлекательно. Дар красноречия у него с детства, отшлифованный взиманием долгов с кредиторов лавки родителей.

Так в десять или одиннадцать лет, учась в пятом или шестом классе, я сделался не только ушлым, но и вполне успешным сборщиком долгов. От меня нельзя было отделаться яблочком или дешевой конфеткой. Я находил слова, способные пронять должника. Слух мой не внимал елейным увещеваниям. Если дверь пытались захлопнуть, я просовывал в щель башмак. По пятницам я проявлял особую настойчивость, напоминая, что должнику как раз выплатили жалованье. Даже воскресенья не были для меня святы. А на малых и больших каникулах я работал целыми днями.

Кроме получаемого с погашенных долгов процентов на карманные расходы, подобная деятельность дала и бесценный кладезь бытовых зарисовок, характеров, событий. Которым Грасс щедро пользуется при написании романов.

Детство и юность автора пришлись на сложное время. Потому не все воспоминания столь же радужны и безобидны. Потому и звучит в его автобиографии незамолкающий и неподкупный голос вины. За то, что молчал. За то, что не задавал вопросов. За то, что не сомневался За то, что был с большинством.

Долги и вина. Близкие понятия, прочно укорененные в питательной почве немецкого языка. Однако если с долгами можно как-то расквитаться — хотя бы в рассрочку, как это делали материнские должники, — то вина, доказанная ли, скрытая от глаз или даже только предполагаемая, не исчезает. Только я и сам могу найти на себя компромат, сформулировать обвинение и вынести себе приговор. Да, я состоял в организации «Гитлерюгенд», был юным нацистом. До конца веровал в идеи национал-социализма. Фанатиком, правда, не был, не маршировал в первой шеренге, однако, подчиняясь некоему рефлексу, держал равнение на знамя, о котором говорилось в песне, что оно значит «больше, чем смерть», и шагал в общем строю. Мою веру не омрачали сомнения, меня не может оправдать ничто, хоть сколько-нибудь похожее на саботаж или тайное распространение листовок. Я не вызывал подозрений анекдотами о Геринге. Напротив, я действительно считал, что мое отечество находится в опасности, поскольку его окружают враги.

Подростковая мечта о службе на подлодке привела его в войска СС. Грасс не снимает с себя вину и не ищет оправданий. Он просто рассказывает. Не умалчивает, как многие делали в послевоенные годы, словно и не было той мрачной страницы в истории Германии. Когда горел Дрезден, его привели к присяге. Недолгая служба, выступление "сталинского органа", Т-34, ранение, госпиталь и лагерь для военнопленных. Повезло несказанно - и сам жив остался, и никого не убил. Просто в рубашке родился. А еще судьба была щедра на ангелов-хранителей, которые неизменно помогали ему в трудное время. В лагере почти курорт. Американцы, в ботинках на каучуковой подошве, разъезжающие повсюду на машинах, излишне суровыми не были. Разве что на еде экономили. Зато разрешали разные курсы, от кулинарии до эсперанто.

А затем свобода. Чтобы увидеть руины, оставшиеся от городов, чтобы пойти работать в шахту, чтобы не свихнуться от осознания того, что творилось в концлагерях, чтобы найти семью, депортированную из родного города. И, оставив позади войну, но не чувство вины, двинуться дальше. Прожить самую обыкновенную жизнь (если слово "обыкновенный" применимо к творческой личности). Освоить профессию каменотёса, поступить в Академии искусств, отправиться в Италию в свое первое путешествие. Влюбиться, жениться, стать отцом близнецов. Приехать в Париж, чтобы найти ту первую, по необходимости короткую фразу, которая взорвала бы плотину и высвободила застоявшуюся лавину слов.

В Париже мы забыли Берлин.
В Париже Пауль Целан и я стали друзьями.
В Париже после того, как была найдена первая фраза, я писал одну главу за другой.
В Париже сохли скульптуры, с каркасов крошками осыпалась глина.

В Париже Гюнтер Грасс обрывает свое повествование, потому что

рассказывать об этом не хватит ни луковиц, ни охоты.

Книга получилось многофункциональной. Если ничего не знаешь ни об авторе, ни о его творчестве, она восполняет эти пробелы. Знакомит с его книгами. Как называются, о чем рассказывают, какие эпизоды из жизни автора нашли там отражение, какие персонажи имеют реальные прототипы и прочие тонкости. Если интересен взгляд на Вторую мировую со стороны Германии, есть и это. А главное, есть затягивающая на свою орбиту, луковица памяти талантливого человека.