3

Уж не берусь судить, какое место в мировой литературе вообще и в японской в частности занимает «Повесть о Гэндзи» (хотя подозреваю, что не последнее), но в моём личном читательском списке ей отведено совершенно особенное место. Хотя бы потому, что к ней решительно не стоит и, я бы даже сказала, совершенно противопоказано, подходить однобоко.
Если рассматривать только её сюжетную составляющую, то первое сравнение, которое приходит мне в голову это сравнение с ажурным покрывалом. Каждая глава - это по сути законченное мини-произведение, описывающее какой-то момент или историю из жизни Гэндзи или его потомков, но при этом между ними может пройти от месяца до нескольких лет. А все они в целом складываются в то самое покрывало - вроде бы и красиво, но и только. Если же обратиться к персонажам - то они тоже не вызвали у меня особого трепета. Гэндзи - самый обыкновенный ловелас-засранец, пользующийся всеми преимуществами, которые ему только доступны (и положением, и обаянием, и силой настойчивостью, и шантажом), а его дамы и потомки женского пола вызывали в основном жалость и немного раздражения. Тебе задрали подол на голову - ой, ну такая судьба, покричать не выйдет; муж носится по другим женщинам - надо либо молча воротить нос, либо тихо грустить перебирая струны какого-нибудь кото; отец хочет забрать дочь, чтобы о ней вроде как позаботиться - нужно сначала согласиться, потом передумать, потом переехать поближе к отцу ребёнка, потом долго не соглашаться, а потом снова согласиться и рыдать; ты не знаешь, что делать в любовном треугольнике - попробуй утопиться, а потом иди в монахини. Но всё это на самом деле имеет не такое уж и большое значение (по крайней мере для меня) потому что основное, что я нашла в «Повести о Гэндзи» - это удивительно подробное описание эпохи Хэйан, её культуры, быта аристократии (в основном), верований и обычаев. По сути вся их жизнь была расписана довольно-таки подробно - когда что нужно праздновать и каким именно образом, когда стричь волосы ребёнку, когда менять убранство помещений, какие цвета кто и в какие времена года может носить, какая одежда и причёска у тебя должны быть при определённом положении, где ты можешь жить и ещё миллион тысяч указаний. С точки зрения современного человека, конечно, большая часть всего этого воспринимается весьма скептично, но для современников Мурасаки Сикибу это была реальность (хотя у меня осталось впечатление, что кое-где и кое с кем эта реальность была приукрашена). И, конечно же, нельзя пройти мимо краеугольного камня всей «Повести» - стихов. С одной стороны - они потрясают своей поэтичностью и почти всегда уместностью ситуациям (тут хочется сказать отдельное спасибо переводчику и комментариям), с другой - никак не могу избавиться от ощущения, что японцы десятого века переписывались и общались между собой стихами больше, чем обычной бытовой речью.
А ещё всё больше убеждаюсь, что в таких масштабных произведениях зачастую самое интересное - не сам текст, а всякие приложения к нему, комментарии, разъяснения и прочие сопутствующие исследования. Как показывает моя личная практика - это и полезнее, и увлекательнее.