3.5

Так получилось, что мне довелось практически одну за другой прочитать две книги Л.Фейхтвангера: "Испанскую балладу" и вот теперь биографию Ф.Гойи. И насколько мне пришлась по душе первая книга, настолько же муторной оказалась вторая.

Книга начинает знакомство с художником, когда тот в самом расцвете физических сил стоит на пороге открытий. Ему повезло: крестьянский сын, он научился рисованию и искусству живописи у хорошего мастера, после чего удачно женился - по любви и с шурином-первым живописцем испанского королевства - и прозябать в нищете, не имея возможности писать хорошими красками, ему не пришлось. Ему часто заказывали портреты себя или своих любовниц высокопоставленные чиновники, много портретов друзей и своих женщин он писал для себя - хорошие вещи, но коммерческие.

В то же время внутри него постепенно нарастало нечто, что давило на него изнутри, пытаясь вырваться наружу, на холст.
Сложный период, переживаемый Испанией в конце 18 века - распущенность аристократии, вынужденное объединение с новообразованной Республикой Франции, тяжелые условия сотрудничества непосредственно с Наполеоном, война испанской королевской четы с собственной дочерью, правившей в Португалии, все еще сильная позиция Инквизиции, - все это явилось фоном повествования и внешними источниками стресса для Гойи.
Кроме этого, Гойю угораздило небезответно полюбить герцогиню Альба, и чувство это было очень страстным, очень мучительным для обоих и для близких им людей. Оба страдали, ненавидели друг друга, любили, дико ревновали и смеялись друг над другом. Хочется верить, что это было их счастье, такое непонятное и странное для остальных.
Судьба была неумолима, и в довершение всего Гойя оглох.

Много всего навалилось на него, но именно благодаря трудностям родился гениальный альбом офортов "Капричос", парад уродцев, пороков, мерзостей. И именно рисунки из этого альбома запоминаются, именно по ним Гойя сегодня, в основном и узнается. Этот альбом - его потайной выпестованный мир - грязный, противный, неприятный, но свой и гениальный.

Книга очень тяжело читалась, несмотря на отличнейший перевод еще советских времен: сюжет малоподвижен, хорошо прорисованные герои, тем не менее, оживать не торопились, но толклись кучкой и нервно подрагивали конечностями.